Роза песков

Ром Полина

Знакомство с женихом состоялось именно так, как предсказывала Ай-Жама. Саму ее позвали в шатер гораздо раньше, а сопровождали Нариз на показ все братья, служанки и рабы – просто для численности и солидности, как поняла Наталья.

Двери в шатер были распахнуты очень широко, даже две крайние секции войлока были сняты. Сейчас шатер представлял собой что-то вроде открытой четвертинки шара, выставив напоказ все свои внутренности – увешанные дорогими тканями и коврами стены. Понятно было, что все это великолепие вывалено в честь гостей – пестрота была невообразимая.

Там

под крышей, на небольшом возвышении сидели отец с женихом, туда же на свои места уселись братья Нариз, которых она практически не разглядела в суматохе, и обе жены отца, скромно прячущиеся за его спиной. Впрочем, похоже дамы не скучали – рядом с ними стояли две рабыни, которые брали куски пищи, подносимой рабами в первую очередь отцу и жениху, и выкладывали дамам на отдельно стоящий столик – судя по всему это была большая честь – других женщин за столом еще не было.

Оттуда, из юрты, метров на пять выходила прямо на улицу длинная ковровая дорожка, заставленная блюдами и вдоль нее сидели приглашенные, а за их спинами с любопытством толпились и пялились на роскошный пир жители средних и нижних кругов стойбища.

Наталья стояла закутанная в тряпье и ждала, пока родитель соизволит обратить на нее внимание свое и жениха. Сквозь полупрозрачную тряпку видно было не все, только общую дислокацию.

Наконец, Барджан айнур что-то буркнул, кивнув на дочь, обе жены встали и ловко скинули с нее ту самую желтую накидку, показывая гостю лицо невесты. Как и ожидалось, жених оказался так себе. Лет сорока пяти, лишь немного моложе папаши Нариз и посуше телом.

С бородой, разделенной на десяток жиденьких косичек, украшенных золотыми финтифлюшками. Не вышел мужчина ни ростом, ни лицом. Зато халат на нем стоял колом от золотой вышивки и бусин. Наталья сделала как учили – метнула в этот сундук с богатствами «страстный» взгляд, скинула сарпон на руки стоящей рядом служанки и, качнув бедрами, отправилась в дальний конец длинной дорожки – она здесь заменяла собой стол и была богато убрана блюдами с сыром, лепешками, грудами пирожков с различными начинками и даже жареными курами.

Помня о том, что за столом отца есть неприлично, Наталья Леонидовна сидела, слушая гул голосов, чавканье и смачные отрыжки, пялилась в свои собственные коленки и размышляла.

«Вот эти три блюда перед отцом и женихом – неужели они из чистого золота? Жрать с тарелок такой стоимости, носить роскошные вещи ручной работы и при этом ходить в выгребную яму… Они даже не пытаются сделать свою жизнь хоть немного удобнее»!

Исподлобья кинув взгляд в дальний конец стола, она заметила, как толстый мужик, сидящий рядом с сыновьями Барджан айнура, вытер жирные руки прямо об дорогой халат на собственном брюхе. Противнее, чем было, ей не стало – скорее, стало совсем грустно: «Этот атлас выткали за тысячи километров отсюда, долго везли, потом мастерицы слепли, расшивая его золотом при тусклом свете масляных вонючих ламп. А потом этот жлоб, не затруднив себя поисками полотенца для рук, в секунду испоганил всю эту работу, зато доказал присутствующим, какой он богач, что может позволить такое. Скотство в чистом виде»!

Даже потом, впоследствии, когда со дня этих свадебных торжеств прошло много-много лет, Наталья Леонидовна очень не любила вспоминать эпизоды своей первой свадьбы.

Как договорившиеся отец и жених начали двухдневную пьянку, и ее выводили к гостям в новом наряде. Как приходил шаман Сахи со своим учеником, окуривая ее дымом вонючих трав и что-то бормоча невнятно. А утром второго дня, снова разбудив ее не свет ни заря, отвел вместе с Хуш и Ай-Жамой довольно далеко от стойбища, где на выстланном камнями кругу молниеносно вскрыл горло овце, и распоров живот, вывалил на золотое блюдо парящие в прохладном воздухе зари внутренности – для гадания.

И этот омерзительный теплый запах крови и нечистот, перебиваемый горьковатым духом степных трав, осаждаемый холодком уходящей ночи, врезался Наталье Леонидовне в память навсегда.

Как шаман предсказывал ей рождение двух сыновей и дочери, долголетие и здоровье, а также всякие прочие плюшки от судьбы под одобрительное кивание Ай-Жамы…

Как вечером второго дня, когда ее повели показать жениху третий раз, это животное не удержалось и пьяно рыгнуло, вызвав веселый смех поддатых гостей и несколько непотребных шуток.

Все эти впечатления слились в одну огромную, раздражающе-тоскливую кучу. Смешались между собой и в дальнейшем, когда у Натальи Леонидовны кончались силы, служили предостережением и напоминанием: «Если перестать барахтаться, то можно вновь скатиться в ту жизнь…».

Утром третьего дня довольно большой караван, состоящий из охраны со стороны жениха, охраны со стороны Барджан айнура, нескольких рабов, семи кибиток, везущих семью и дочь Барджан айнура, и телег с приданым, выдвинулся на дорогу в сторону Хиргова языка.

Глава 12

Глава 12

В кибитке немилосердно трясло. Спасали только тюки с тканями. Опираясь спиной на сундук, в котором было спрятано все необходимое для побега, Наталья мужественно боролась с приступами морской болезни. Однако, после полудня поняла, что проигрывает просто безнадежно.

Такой обжигающей, сухой жары, как летом, уже не было. Воздух значительно прохладнее. Но из-за того, что нижнюю часть лица плотно прикрывала шелковая, густо расшитая сарха, дышать было тяжело и неприятно.

Высовываться из кибитки ей не разрешали.

– - Обгоришь на солнце – стыдно будет на собственной свадьбе показаться, -- категорично заявила Ай-Жама.

Спасала только Хуш – еще утром она принесла несколько горстей плотных кожистых листьев местного кустарника. Небольшие, овальные листочки были покрыты плотной пленкой, похожей на восковую, и имели отчетливый кислый вкус, не слишком приятный, но спасающий от тошноты. Эти листочки Хуш и скармливала своей сунехи до самой вечерней остановки.

Из кибитки на твердую землю Наталья шагнула, чувствуя небывалое облегчение. Огляделась вокруг, но смотреть особо было не на что. По узкой, полузаросшей низким кустарником дороге, вьющейся между невысоких холмов, сейчас был растянут их караван.

Место для ночевки было оборудовано довольно капитально: кострище выложено камнями и даже сооружен небольшой навес, впрочем, дырявый и давно не ремонтированный. Здесь же были еще вкопаны в землю два столба с перекладиной. Наталья не сразу сообразила, что это коновязь.