Роза песков
Шрифт:
Как ни странно, поняв, что стрела пропала, Гуруз не стал охать, ахать и что-то восклицать. Точно таким же четким, плавным движением, он задрал рукав куртки, вынул новую стрелу и, даже как бы чуть замедлившись, послал ее в бегущее впереди животное.
Глава 14
Глава 14
Выстрел был меток – с визгом животное покатилось под ноги к остальным. Стая застыла, только раненое животное нарушало тишину жалобными всхлипами.
Наконец, одно из животных странно припадая к земле, будто прячась, двинулось к вершине холма. И все повторилось, как в страшном сне – плавное движение Гуруза, выстрел и дикий визг нового раненого животного, которое, не удержавшись, скатилось к подножью холма.
Нариз с каким-то отстраненным интересом наблюдала, как по следам этих животных торопятся еще трое… Она так и сидела у ног брата, даже не пытаясь встать и бежать.
Однако, дальше действия развернулись несколько неожиданно. Те трое леардов, что задержались с охотой, похоже решили не тратить силы на зубастую добычу, а практически одновременно кинулись догрызать зверя, что съехал им под ноги. Мгновение поколебавшись, остальные, больше не обращая внимания на стоящих людей, кинулись на первого подранка.
Невежливый, но аккуратный пинок в бок вернул Нариз чувство реальности.
– - Пошли, некоторое время они будут заняты.
Шли быстро, но уже не слишком опасаясь погони. Гуруз пояснил бестолковой сестре:
– - Стаи у них обычно – голов двадцать-двадцать пять. Одного трупа и двоих своих им хватит, чтобы наесться. Вряд ли они еще будут преследовать, но лучше не проверять.
Шли молча. Эта кровавая ночь странным образом сроднила их. Даже Гуруз, как бы забыв, что во всю эту историю его втравила именно сестра, не чувствовал больше злости и раздражения, а от усталости не испытывал и особой гордости за себя.
Когда он увидел, как из лагеря выходят две какие-то странные фигуры, то сперва просто не обратил на это внимание – мало ли кому понадобилось по нужде. Он как раз возвращался от костра, где сидел с солдатами, в кибитку матери – его дежурство закончилось, и он был страшно горд, что отец доверил ему в этот раз охранять стоянку наравне со своими воинами. Уже хотел снять оружие, однако странная пара бросилась ему в глаза.
В кибитке матери, он расстегнул пояс и снял саблю. Посидел, отдыхая и слушая мерное сопение женщин, но все же, чувствуя некоторое недоумение, не стал отстегивать лук, решив проверить все сам и выяснить подробности. Сидел в распахнутом пологе кибитки и терпеливо ждал.
Через некоторое время, поняв, что горбун и сопровождающая женщина не собираются возвращаться, он задумался. С одной стороны, горбунов в их отряде не было, с другой – лунный свет обманчив, мало ли, что ему показалось. В лагере было тихо. Животные вели себя абсолютно спокойно. Значит угрозы не было, как не было чужаков или леардов в окрестностях. Промаявшись некоторое время непониманием ситуации, он решил все же сходить и проверить – может, просто рабыня пошла развлечь кого-то из военных.
Немного побродив у границ лагеря, не услышав поблизости людей, он совсем было решил списать увиденное на шутки Хирга и игру теней – померещилось, бывает. Пустыня близко, а там еще и не такое привидится. Однако, простой черный сарх, который от нашел, ясно говорил о том, что нет -- не померещилось. Сарх даже был еще чуть влажным от чужого дыхания.
Гуруз вспыхнул от радости – похоже, он обнаружил беглого раба с подружкой! Он пойдет за ними, вернет их, и отец обязательно похвалит его. Ведь никто, кроме него не заметил побега! Правда, его сабля вместе с поясом осталась в кибитке матери, но лук был с ним, как и кинжал, дорогой подарок отца.
Он шел за беглецами, временами даже видя их. И так и не мог понять в обманчивом свете лун, кто эта крупная служанка и хрупкий горбун рядом с ней. Только почти догнав, он с ужасом узнал Нариз! Сестра решила сбежать со своим любовником! Опозорить всю семью и, может быть, даже развязать вражду. Мысленно не раз обозвав ее дочерью хирга, Гуруз добавил скорости.
Однако, сцена, которую он застал, догнав беглецов, была совсем не похожа на любовные объятья. Пусть у Гуруза еще не было своей жены, но не так ведут себя женщины со своими мужчинами!
Подарок отца - кинжал с золотой ручкой четко вошел со спины в сердце насильника.
Сейчас, возвращаясь к месту стоянки, Гуруз, как ни странно, обдумывал, получится ли скрыть от отца эту попытку бегства – все же Нариз была ему хорошим приятелем раньше, когда ее еще не засадили в юрту. И ему было просто жалко бестолковую девчонку. Да и закончиться для семьи эта история могла очень плохо. Пожалуй, лучше промолчать и постараться все скрыть.
К лагерю подходили, когда на горизонте уже слабо зажелтела тонкая полоска рассвета. И хотя Нариз машинально переставляла ноги, полностью вымотанная, именно она схватив Гуруза за рукав, сказала:
– - Стой!
Брат, полностью погруженный в свои мысли, не сразу понял, что она от него хочет, недоуменно вскинул голову. Нариз, ткнув рукой в сторону лагеря, сказала:
– - Послушай! Там что-то не так!
Звуки с той стороны, и вправду, доносились странные. Это было похоже на эхо битвы, и Гуруз рванул было туда на помощь, но Нариз со слезами на глазах вцепилась в его руку, и ему пришлось волочь почти беспомощную девушку, хромающую на обе ноги, резко подгоняя ее.
К тому времени, как они дохромали-добежали до ближайшего к лагерю холма, звуки частично стихли, но оба уже четко понимали – в лагере неладно.
К вершине холма ползли сперва на четвереньках, потом Гуруз лег на живот и заставил то же сделать сестру. Редкие кусты на макушке холма почти не защищали от чужих взглядов, и тем не менее они рискнули немного высунуться.
Ложбина, где располагался лагерь, была довольно обширной. И то, что они увидели сейчас, заставило Гуруза сделать попытку рвануть на помощь, однако Нариз с неожиданной силой и какой-то звериной гибкостью навалилась на него всем телом и просто припечатала к земле.
Все, почти все свои были мертвы. У догорающего костра со стрелами в груди и горлах в нелепых позах лежали охранники. Некоторые, похоже, успели вскочить, но отойти от костра так и не смогли.
Мертвы были рабы, мертвы были воины из тех, кто не дежурил этой ночью. Даже многие кони погибли, кто от стрел, а кого и добили, перерезав горло. В лагере хозяйничали чужаки в почти таких же одеждах, что и воины отца, с небольшой разницей – их лица были закрыты тряпками на манер женского сарха.
Вцепившись зубами в рукав, чтобы сдержать крик, Гуруз смотрел, впитывая в себя детали побоища, пытаясь понять, можно ли сделать хоть что-то. Рядом тяжело дышала Нариз, наполовину придавив его тело к земле и шепча на ухо: