Роза песков
Шрифт:
– - Теперь потерпеть надо, -- руки банщицы круговыми движениями начали растирать шею, плечи, поясницу…
Под ее крупными ласковыми руками мука скатывалась, скручивалась в тонкие колбаски, собирая с тела отмершие чешуйки кожи, грязь и пот, и тогда Зуфа стряхивала их. Дойдя до пяток, она поцокала языком:
– - Ай-я… -- но больше ничего не сказала.
Вынула пемзу и, одновременно ловко массирую ступни, начала убирать мозоли и натоптыши.
Потом она повернула Нариз на спину и повторила процедуру, затем достала из ее корзинки мочалку и еще раз прошлась
Потом Зуфа долго разминала тело так, что в конце концов Нариз показалось, что сейчас ее можно взять и скрутить, как ленту или шнур -- в клубок.
Наконец, окатив напоследок ее теплой водой, Зуфа сдернула белую полоску ткани с волос, дала тяжелым, мокрым прядям упасть на плечи и велела:
– - Глаза закрой, молодая фаранда.
И на Нариз обрушился прохладный водопад, пахнущий травами. Она невольно ойкнула, а засмеявшаяся Зуфа, звонко шлепнув ее по ягодице, сказала:
– - Вот теперь хоть замуж отдавай!
До постоялого двора Нариз еле дошла – глаза слипались. Она пробыла в хамаме часа два, не больше. Но тело было наполнено такой сладкой истомой, что едва добравшись до места, она рухнула на свой тюфячок и заснула с мыслью: «Какое счастье!»
Глава 23
Глава 23
С утра Нариз крупно поцапалась с братом.
– - Я – мужчина, и носить такое не стану!
Такое – это была довольно удобная дорожная куртка из мягкой тонкой кожи. Они отправились на рынок, пополнить запасы и узнать, когда и куда отправляется следующий караван, как им удобнее добираться.
Рынок находился ближе к центру города и был устроен грамотнее, чем столичный. Здесь не продавали живность – для скота и птицы была отдельная торговая площадка, где-то ближе к окраине.
Нариз обратила внимание, что одежда людей несколько отличается от одежды тех, с кем они ехали в караване. Мужчины носили стеганые или кожаные куртки и жилеты до середины бедра, меньше было парчи и бархата, больше обычных практичных тканей, льняных и шерстяных.
Сапоги тоже отличались. Местная обувь была тяжелее и высотой почти до колена. Женщины носили не халаты, а цельнокроеные платья. Молодые и среднего возраста – расшитые шапочки-тюбетейки, а дамы постарше накручивали на голову большие цветастые платки.
Сообразив, что чем дальше они будут удаляться от Джандара, тем более странно будет выглядеть их одежда. Она и предложила брату сменить гардероб.
Никакие уговоры не помогли, мальчишка надулся и отказался что-либо менять. Нариз плюнула и купила себе местный наряд – он был практичнее и удобнее, чем надоевший ей халат.
На следующей крупной стоянке, она снова поменяет одежду – как змея меняет шкуру. К тому моменту, как они доберутся до Гордеро, ее одежда ничем не будет отличаться от одежды местных.
А вот речевые особенности никуда не денутся. И у нее, и у брата будет достаточно экзотическая для столицы внешность, и, если они еще будут выделяться одеждой и манерами, да плюс к этому, говорить неграмотно – проблем не избежать. И Нариз это прекрасно понимала.
Судьбы гастрабайтеров нужно избегать всеми силами. В ту землю придется врастать так, чтобы через несколько лет все уже забыли, что брат и сестра приезжие. Скорее всего, им придется поменять даже имена на более привычные для столичных жителей. Но как это объяснить упертому балбесу? Нариз злилась на брата и про себя ругала его.
Кроме того, возникла еще одна проблема. Синцерия – страна, куда лежал их путь, столицей каковой и являлся Гордеро, тот самый центр цивилизации в этом мире, к которому она стремилась, располагалась на севере континента. Или не на севере…
С географией у Нариз всегда было худо, что в том мире, что в этом. Но, по аккуратным расспросам она знала, что там, в Синцерии зима гораздо более суровая и начинается она раньше. А здесь, в Сараганде время подходило к поздней осени. Так что мысль о том, что недурно бы утеплить кибитку, у нее появилась давно.
Выбрав время, когда хозяйка, отдав поварам распоряжение об обеде, села передохнуть на скамеечку под облетающим деревом, жмурясь и греясь в лучах уже не жаркого солнца, Нариз присела рядом и сказала:
– - Почтенная Хатиш, ехать нам с братом долго и далеко, места там холодные, а вы – женщина мудрая и опытная, у вас путники каждый день меняются. И вы так ловко всем управляете! Может, подскажите, кто из мастеров возьмется нашу кибитку утеплить? Да и вообще, за любой совет буду благодарна. Сами понимаете, если бы не нужда, не ехали бы мы с братом в чужие земли.
Хозяйка от ласковых речей не растаяла, только чуть иронично хмыкнула, оглядела Нариз с ног до головы, как бы оценивая, и ответила:
– - Сегодня вечером попроси Матара отвезти тебя к каретнику Нассару. Он работу на совесть сделает.
Поняв, что ее медовые речи нужного впечатления не произвели, Нариз, глядя прямо в глаза хозяйки, улыбнулась только уголками губ и ехидно-вежливо спросила:
– - А мальчика с конюшни нужно брать затем, чтобы почтенный Нассар не забыл вам процент положенный выплатить?
– - Ай-я! Это откуда ж ты такая сообразительная?
– - интереса в глазах хозяйки прибавилось.
Нариз потупилась и, вполне осознанно давя на жалость, материнский инстинкт и добродушие женщины, тихим голосом начала врать. Она рассказала ту самую историю, которую они придумали с Гурузом -- про давно умершую мать, не слишком удачливого отца-лавочника, про то, что сейчас они с братом сироты, и она, как старшая, должна за всем смотреть и экономить.
– - Денег-то нам на путешествие до дома дяди – только-только осталось. Сами понимаете, -- вздохнула она, делясь своей «печалью».