Роза песков
Шрифт:
Однако, вспоминать все вот так детально было больно. Будто почувствовав эту его боль, Гуруз встал, зачерпнул из парящего на холоде котелка чаю и подал старику, незаметно, как ему казалось, погладив по плечу. Эта горечь в голосе старого раба окончательно примирила сына айнура с его существованием, с его присутствием в их с Нариз семье – старик тоже терял родных и близких.
– - Простыла она сильно, когда пятнадцать зим ей исполнилось. Лечили, лечили, а ей только хуже. Уже до того дошло – кровью кашлять стала… Миранда и уговорила меня к святому источнику съездить – очень верила, что священная вода малышку вылечит. Только так и не доплыли, возле мыса Спящего
У костра воцарилось молчание. И Нариз, и Гуруз понимали, что лезть со словами сочувствия не стоит.
На одной из промежуточных стоянок в селении Фарджин заказали тонкий деревянный настил, который ровно укладывался между двумя сундуками в кибитке – все же это лучше, чем стелить тюфяк прямо на полу. Ночевки теперь были прохладные, поэтому в костре калили камни, а перед сном специальными щипцами затаскивали их в кибитку.
Везло с погодой – осень была сухая, почти без дождей. Но первые заморозки напугали Нариз – кони оставались на улице, а она слишком слабо разбиралась и не понимала, могут они простыть или нет. С этим вопросом она и обратилась к Гурузу.
Брат рассмеялся:
– - Нариз, ты что?! Они же зимуют в степи! Да и кормим мы их отлично.
– - Может стоит приобрести им попоны?
– - Ай-я, ты их еще в хаммам своди! – Гуруз был искренне возмущен такой глупостью.
Решив, что в конях он точно разбирается лучше, чем она, Нариз отстала. Однако через несколько дней тему попон поднял фаранд Бушар. И вот тут Нариз решила не вмешиваться.
– - Юный фаранд, чем дальше мы будем отъезжать от Асанбада, тем холоднее будут зимы. Скоро вы узнаете, что такое настоящий мороз.
Брат долго спорил, но в конце концом плюнул и сдался – попоны были куплены. И через пару недель Гуруз убедился, что старик был прав, а он, гуруз, слишком мало знает о зиме и морозах. После разговора с Нариз, недовольно признав свою неправоту, он, сопя, извинился перед фарандом Бушаром.
Был еще один вопрос, который сильно беспокоил Нариз, -- математика, чтение и письмо. Она понимала, что учиться придется с нуля, но не представляла, где и как это сделать. Нужна была бумага, перья, чернила и книги. Кроме того, нужно было место и время. Писать, как и читать, в покачивающейся кибитке было решительно невозможно. Нариз утешала себя тем, что, обустроившись на новом месте, обязательно наймет учителей.
Путь был долог, и разговоры у костра сильно сблизили этих чужих в общем-то друг другу людей. Нариз знала, что в один из дней, когда она уходила стирать в близлежащем ручье белье, Гуруз рассказал их историю фаранду – вернувшись, она успела ухватить несколько фраз.
Кто знает, какие мысли бродили в голове старика, но однажды днем он заговорил с Нариз о волновавшей его теме:
– - Молодая фаранда, там, в своей степи, ты была дочерью айнура, богатого человека. Вы с братом были защищены. Пойми, девочка, в Синцерии все будет не так. Ты дала мне свободу, и я хочу отблагодарить тебя. Я не самый богатый человек, но все же в столице у меня есть свой дом и есть неплохой доход. Конечно, когда мы не вернулись, уж какая-то дальняя родня да нашлась, но я пойду в суд, и мне вернут мое имущество. Думаю, после меня унаследовал Ирон Контеро, мой двоюродный брат. Он человек разумный и вернет чужое. Я думаю, -- осторожно добавил фаранд, -- вам с братом стоит остановиться в моем доме и присмотреться к столичной жизни. Мой долг тебе велик и я постараюсь его отдать. Подумай, фаранда Нариз, я не тороплю тебя.
Глава 26
Глава 26
До Маниджара Леон добирался почти три рундины. Конечно, если бы он взял личный отряд охраны, то управился бы дней за пятнадцать, но с караваном было пусть и дольше, однако значительно дешевле и безопаснее.
Кроме того, ему просто интересно было осматривать окрестные земли, разговаривать на стоянках с соседями по каравану, пробовать новые, непривычные блюда.
Из письма, которое он выучил уже почти наизусть, Леон знал, что жена дяди умерла еще пять лет назад, что у дяди во владении был большой и удобный замок, ему же принадлежало два села, где выращивали изорию. По осени собирали урожай и в зимнее время ткацкие цеха работали с полной нагрузкой, выпуская тончайшие ситцы и батисты, которые затем отправлялись караваном в столицу.
Из этого же письма Леон знал, что во время пограничной стычки два поля сильно пострадали, поэтому урожай был более чем скромен и, если не предпринять мер, то зимой крестьяне будут голодать. Кроме того, в этом году просто нечем платить налоги в казну. Все это, повествуя о всех свалившихся разом несчастьях, подробно расписал управляющий.
Замок, старинный, но довольно большой, Леону понравился.
Полноватый неряшливый мужчина истово кланялся, встречая нового хозяина, и через слово благодарил Богов за милость:
– - Ну, теперь-то, под хозяйской рукой, земли непременно расцветут! А уж мы вам и охоту отличную спроворим, ридган Леон, да и девушки на выданье у соседей растут, так что, надеюсь, скучать вы здесь не будете!
К удивлению управляющего, Симондо Пурко, который изо всех сил стелился перед новым хозяином, молодой ридган Леон не кинулся обновлять дом, заводить любовницу и знакомиться с соседями-фарандами.
Занял гостевую комнату, самую простую, с минимумом мебели, потребовал только сменить белье. На три дня он засел с книгами по хозяйству за прошлые годы, а потом велел оседлать коня и отправился в деревню. Управляющий, вынужденный его сопровождать, с удивлением наблюдал, как ридган беседует со старостами, объезжает земли, не брезгует поговорить с ткачихами, и, возвращаясь домой, каждый день делает какие-то заметки.
Нет, если бы ридган Леон, беседуя с женщинами, высматривал самых молодых и смазливых, Симондо прекрасно понял бы его, он и сам любил втихаря потискать и повалять приглянувшуюся бабенку, но молодой хозяин, напротив, выбирал женщин в возрасте, оставляя Симондо как какого-то смерда следить за конями.
Прежний хозяин никогда в дела Симондо не лез. Женившись на юной, прелестной фаранде Матиэль и получив эти земли в приданое, он на свою долю родительского наследства прикупил небольшой клочок земли с замком, что так удачно и вовремя продавала соседская разоренная семья, завел конюшню с роскошными жеребцами и, наняв Симондо, отстранился от хозяйственных дел.
В таком же духе фаранд воспитывал и двоих сыновей, а прелестная Матиэль отличалась редкостной красотой, но все же не умом, поэтому интересовалась в основном новыми туалетами и обожала ездить в гости к соседям.