Роза песков

Ром Полина

Нариз была очень благодарна Леону, что он подробно и степенно отвечал на вопросы братца:

– - Нет, фаранд Контеро, пистоли во дворец Верховного Кангана проносить запрещено! На балы не берут боевое оружие – только церемониальное или парадное.

– - Ридган Ронхард, а мой кинжал… – Рейг любовно погладил висящий на поясе в отделанных серебром ножнах подарок Леона.

– - Твой?

Леон слегка затруднился с ответом, но потом пояснил:

– - Вот такие ножны вполне подойдут в качестве парадных – они достаточно богато отделаны. На твоем

кинжале очень хорошая сталь, но ручка, пусть и надежная, и удобная, все же простовата для парадного оружия. Обычно, на такие ножи и сабли рукоять отделывают золотом, серебром, украшают резьбой, чеканкой, драгоценными камнями...

Нариз рассеянно слушала мужскую болтовню, отмечая, что и отец оживился и принял участие в общей беседе. Даже фаранд Корино, пусть и не вмешивался, но слушал внимательно и согласно кивал головой.

Комнату под столовую она выбирала и оформляла сама лично. Солнечный зал с тремя большими окнами, просторный и светлый. Катиш уже унесла грязную посуду, и вторая горничная накрывала чай, предварительно выставив на стол поднос с благоухающими булочками. Сейчас за огромным прямоугольным столом, заняв меньше трети места, сидели отец и сын Контеро, ридган Леон, супруги Корино и она, Нариз.

Они с улыбкой переглянулись с фарандой Корино, как бы одновременно мысленно вздохнув, пожав плечами и сказав друг другу: «Ох уж эти мужчины!».

От чая супруги Корино отказались. Сегодня они были приглашены на свадьбу своей племянницы, и роскошно одетая с утра, благоухающая духами фаранда торопила мужа, боясь опоздать. Учителя откланялись и поспешили в ожидавший их экипаж.

– - Как вам булочки, ридган Леон?

– - Очень необычный и привлекательный запах, -- ридган внимательно посмотрел на улыбающуюся невесту и спросил – это одна из ваших смесей?

– - Да, там цедра лимона, немного куркумы для цвета – поэтому тесто такое ярко-желтое, кардамон, ну и еще кое-что по мелочи – Нариз прислушалась к звукам за окном – цоканье копыт говорило о том, что супруги Корино уехали.

Она спохватилась, что так и не ответила толком жениху и продолжила:

– - Я хочу расширить ассортимент лавки и добавить смеси для сладкой выпечки. Вы, например, знаете, ридган Леон, что если в тесто добавить кокосовую стружку, то она даст отчетливый сливочный вкус? Я немного поэкспериментирую, потому что стружку придется покупать, но думаю, что с десяток таких смесей составить сумею…

Леон засмеялся:

– - Вы собираетесь ставить на нас эксперименты? Если мы выживем, тогда это пойдет в продажу? – его почти умиляла эта деловитость в столь молоденькой девушке.

Нариз улыбнулась жениху, так и не ответив на подначку – за дверями зала раздавался какой-то странный шум.

Распахнулась дверь в зал, не та дверь, которая вела на кухню и по которой сновали слуги, а та, которая вела в холл. Несколько растерянный лакей, понимая, что прерывает завтрак, произнес, обращаясь к хозяину:

– - Фаранд Контеро, там какой-то странный … -- договорить он не успел.

Оттолкнув

его, в зал вошел крепкий мужчина средних лет. Хотя за окном было прекрасное, теплое и солнечное весеннее утро, капюшон мужчины был надвинут так, что из-под него почти не видно было глаз. С характерным для Сарандана акцентом, сокращая и частично проглатывая окончания слов, мужчина сказал:

– - Как хорошо живут дети Барджан айнура…

Леон был всего лишь гостем, да еще и гостем, не слишком понимающим, что происходит, но угрозу в голосе мужчины почувствовал даже он. Кроме того, белое, какое-то помертвевшее лицо Нариз и каменно-застывшее – ее брата, говорили о том, что этого мужчину они узнали.

Внимательно оглядевший своих детей фаранд Контеро вздохнул, оценил обстановку и прервал секундную паузу, спокойным голосом приказав лакею:

– - Вольм, подайте гостю стул и можете идти.

Растерянный Вольм, суетливо отодвинул стул на торце стола и, чувствуя напряжение в гостиной, счел за благо удалиться и плотно закрыть дверь – мало ли, кем окажется этот незваный гость.

« Может, постоять под дверями, послушать, о чем говорить будут? Почему мужлана этого за стол посадили? Ежели по плащу судить, то из небогатых купцов. Боязно… Этот поганец Гайс все время в холл выглядывает. Если увидит, непременно хозяину донесет…».

Вольм постоял у дверей еще мгновение и поспешил на кухню – рассказать слугам о наглеце, которого он вовсе и не хотел пускать, пытаясь объяснить, что хозяева завтракают и не принимают. Но тот оттолкнул его так резко, что аж об стену ударил! И ведь что удивительно – хозяин приказал стул наглецу подать. Все это следовало немедленно обсудить.

А гробовую тишину в зале прервал шелестящий звук откинутого капюшона и торжествующий голос:

– - Ну, что, выродки Барджана? Вы действительно думали, что я вас не найду?

Мужчина встал, резко оттолкнув стул, который упал у него за спиной, оперся обеими ладонями о стол и, слегка наваливаясь на собственные руки, как бы нависая над сидящими, продолжил:

– - Ваш отец много задолжал мне! И я пришел за долгом…

Гуруз, да, да, именно Гуруз, а не Рейг, смотрел на убийцу родителей с удивительным хладнокровием.

Не было той вспышки ярости, которую он испытал на дороге к храму, когда запустил камнем в ублюдка, сбившего фаранда Контеро. Напротив, юноша был холоден и собран, как никогда, просчитывая варианты с ничего не выражающим лицом.

«Вряд ли с ним много людей. Земли он удвоил, но взрослых детей у него всего пятеро. Две замужние дочери, Гульшат и двое сыновей, один -- сильно млаше меня. Значит, людей из стойбища он забрать не мог. С ним максимум семь, ну, десять воинов. Свою «правую руку» он наверняка оставил там, в Сарандане, следить за людьми и младшим. Без предводителя его шайка – ничто. Сейчас… или выбрать другое время?».

Гуруз не слушал, что именно говорит Джан, он решал самый главный для себя вопрос – «сейчас… или выбрать другое время?».