Рождение Богов
Шрифт:
– Будь я настоящим афинянином, никогда бы на ней не женился… Но теперь…
– Прости, господин, разве ты метек?
Теодор усмехнулся:
– Нет. Я еще лучше. Я нотэ – бастард.
– Внебрачный ребенок? – невольно спросил Алексей и осекся.
Но собеседник совершенно не обиделся:
– Нет, я законный сын своих родителей. В детстве я был уверен, что я настоящий афинянин. Я воевал за этот город, исполнял литургии…
– Что же случилось?
– Жадность. Простая человеческая жадность и глупость.
– Расскажи?
– Особо нечего рассказывать. Один политик решил избавиться от
– А ты?
– Моя мама родилась в Афинах, но ее мать, моя бабка, была македонянкой. Я и сам не знал об этом, пока добрые люди не разнюхали. Всю жизнь я любил и боготворил этот город, и вдруг оказалось, что я чужак. Это было лет пятнадцать назад. Что в городе творилось – не описать. Сотни человек продали в рабство только за то, что незаконно назывались гражданами. Я тогда, чтобы не гневить судьбу, отправился проведать родственников своей бабки, в Македонию.
– Какая несправедливость! – возмутился Леша.
– Все в воле богов! Знаешь, в Македонии вовсе не так плохо, как я думал. Там у меня действительно нашлись родственники. Помогли обустроиться. А вскоре и наследство неплохое привалило. Зато теперь я свой человек и в Афинах, и в Македонии. В торговле очень помогает.
– И что? Ты возьмешь Агаристу с собой? В Македонию?
Теодор мрачно взглянул на Алексея:
– Не знаю… Сначала нужно добиться ее освобождения.
Он еще долго рассказывал о Македонии. По его словам, это был довольно дикий, бедный, хотя и живописный край. Теодор с восхищением описывал густые леса и великую гору Олимп, возвышающуюся над страной.
Наконец, Леша спохватился, что засиделся в харчевне. В доме Тофона могли запереть дверь, и тогда не обойтись без долгих объяснений. Быстро простившись с Теодором, Алексей побежал домой.
Утром, набравшись храбрости, Леша подошел к Тофону и после недолгого разговора о мастерской осторожно спросил:
– Господин, ты доволен моей работой?
– Да, Алексиус. Благодарение Гермесу, из тебя вышел хороший управляющий. Ты смышленый и иногда выдаешь отличные идеи.
– Могу ли я… надеяться, что со временем получу свободу? Может, я сумею накопить денег и выкупиться? Что еще я могу сделать?
Тофон засмеялся:
– Ты очень умный юноша с большими способностями и обширными знаниями. С моей стороны было бы недостойно не дать тебе свободы. Кроме того, своей работой ты уже не раз вернул мне те шесть мин, что я заплатил за тебя. Так что, разумеется, я не буду требовать с тебя выкуп.
Сердце в Лешиной груди бешено колотилось от радости – он с трудом сдерживал ликование.
– Кстати, – продолжал хозяин с улыбкой, – за тебя мне сулили целое состояние: Теодор вчера предлагал сорок мин! Но не дело думать о деньгах, когда речь идет о чести и добродетели.
– Спасибо, господин! Клянусь богами… – Леша искал слова для излияния переполнявшей его благодарности.
Но Тофон жестом остановил его:
– Не стоит. Уверен, это будет заслуженная награда! Однако, разумеется, мы оба понимаем,
Нехорошее подозрение кольнуло сердце, и Леша, затаив дыхание, спросил:
– А как скоро, по-твоему, господин, я стану зрелым мужем?
Старый эллин улыбнулся:
– Снова убеждаюсь в своей правоте: ты молод, горяч, нетерпелив… О, благословенная юность! Я иногда завидую молодым…
Леша похолодел.
Эллин похлопал его по плечу:
– Думаю, лет через десять – пятнадцать ты станешь свободным! Весь мир будет открыт для тебя!
Десять лет! Эти слова разлетелись в голове тысячью осколков, затмевая разум. Леше хотелось возразить, уточнить, попросить, закричать… Но, бросив взгляд на самодовольно улыбающегося хозяина, он понял, что его не поймут. Подобное предложение со стороны Тофона и так, очевидно, было проявлением беспримерной щедрости, и все последующие просьбы могли только обидеть эллина. Алексей сжал зубы, зажмурился, чтобы сдержать наворачивающиеся слезы бессилия, и попытался изобразить радость.
Весь день Леша ходил словно в тумане. В голове крутилась только одна фраза: «Десять лет…» Эти слова неотрывно преследовали Алексея, кололи равнодушной неотвратимостью и холодным безразличием, но постепенно развеялись и исчезли в холодном вечернем сумраке, оставив после себя лишь одно слово: побег!
Глава 12
Леша задумчиво брел по Панафинейской дороге. Ветер уже разогнал утреннюю поволоку облаков, и солнце обжигало город своими лучами. Но агора была полна жизни. Миновав алтарь Двенадцати богов, он заглянул на рынок в поисках карты Эллады. Уже две дюжины дней ему не попадалось подходящей карты, чтобы сориентироваться, спланировать дальнейшие действия и наконец выяснить, что же это за река – Танаис.
Потолкавшись в лавках, где продавались свитки с различными сочинениями и письменные принадлежности, и снова не найдя ничего стоящего, Алексей стал пробираться сквозь толпу, к тому краю Cтоа Пойкиле, который был ближе к акрополю. Леша очень любил отдыхать в тени портика и разглядывать стены, разрисованные изображениями великих сражений древности. Здесь собирались сплетники и путешественники со всех концов Эллады, делились новостями, слухами и мнениями о тех безобразиях, что творились в мире.
– Если мы позволим мегарцам заходить в наши гавани и торговать с Афинами и их союзниками, это отсрочит войну с пелопонесцами и даст нам время на подготовку, – убеждал столпившихся эллинов невысокий безбородый мужчина.
– Нет, почтенный Филокл, ты не прав! Спартанцы боятся, что Афины набирают силу. Война будет в любом случае, а уступив им один раз, мы выкажем слабость и перед пелопонесцами, и перед нашими союзниками. Некоторые союзные города и так уже отказываются платить взносы на поддержание союза и поставлять корабли…