Рождение мексиканского государства
Шрифт:
Кордовский договор вызвал недовольство некоторых представителей колониальной военно-бюрократической верхушки. Новелья под различными предлогами оттягивал эвакуацию гарнизона из Мехико. Губернатор Веракруса Давила категорически отказался подчиниться приказу о прекращении сопротивления. Однако движение за независимость стремительно нарастало. Оно охватило Новую Бискайю, Юкатан, распространилось на генерал-капитанство Гватемалу, где весьма сильно ощущалось влияние мексиканских событий. Аюнтамьенто столицы настаивал на немедленной капитуляции, заявляя о бессмысленности дальнейшей борьбы. Наконец, после состоявшейся 13 сентября личной встречи с О’Доноху и Итурбиде в окрестностях
Готовясь к вступлению в Мехико, Итурбиде сформировал в предместье Такубайе временную правительственную хунту. Она состояла из 38 человек, представлявших преимущественно высшую бюрократию, духовенство, военное командование, землевладельческую аристократию. Через несколько дней в столице было объявлено о восстановлении свободы печати.
27 сентября, в день рождения Итурбиде, авангард 16-тысячной «армии трех гарантий» под трехцветным зелено-бело-красным знаменем[18] около 10 часов утра торжественно вступил в город. Впереди на черном коне ехал главнокомандующий в сопровождении штабных офицеров, адъютантов и прочей свиты. Перед триумфальной аркой, сооружённой возле монастыря Сан Франсиско, его встречали «отцы города» — руководители муниципалитета. Итурбиде спешился, и старший по возрасту алькальд преподнес ему на серебряном блюде золотые ключи. Возвратив их алькальду, он продолжал путь к дворцу вице-короля. Проезжая мимо дома своей любовницы Марии Родригес, Итурбиде, всегда склонный к эффектной позе, галантным жестом сорвал с головного убора плюмаж и кинул его на балкон Марии.
Подъехав к дворцу, он поднялся наверх, вышел на центральный балкон и вместе с О’Доноху оставался там, пока не закончился к 2 часам дня парад войск. Каждую воинскую часть толпы жителей, заполнивших улицы и площади, встречали приветственными возгласами. Нарядные дамы с вплетенными в волосы зелеными, белыми и красными лентами бросали с балконов цветы. Энтузиазм достиг апогея при появлении Герреро. Высокий, смуглый брюнет, с короткими курчавыми волосами и живыми черными глазами, он медленно ехал впереди своих отрядов.
После прохождения войск архиепископ Педро Хосе де Фонте отслужил в кафедральном соборе благодарственную мессу, а затем аюнтамьенто устроил банкет в тесть победителей. На следующее утро официально конституировалась правительственная хунта под председательством Итурбиде, обнародовавшая декларацию о независимости «Мексиканской империи». В декларации говорилось, что новое государство «будет основано на принципах, которые главнокомандующий имперской армией трех гарантий мудро изложил в «плане Игуала» и Кордовском договоре»{122}.
В тот же вечер хунта назначила регентский совет из пяти членов. Его возглавил Итурбиде (которому одновременно присваивалось звание «генералиссимуса морских и сухопутных сил империи»). В него вошли О’Доноху, Исидро де Яньес и другие видные деятели прежнего колониального аппарата. Председателем хунты вместо Итурбиде стал его ближайший советник, епископ Пуэблы Перес[19]. Через несколько дней был образован кабинет в составе четырех министров, на которых возлагались административные функции.
В ознаменование провозглашения независимости правительство распорядилось вычеканить памятную медаль. На ней изображался орел с распростертыми крыльями, увенчанный короной и со змеей в клюве, сидящий на кактусе, который рос на скале, подымавшейся из озера[20]. Это изображение (только без змеи) в начале следующего года правительственная хунта утвердила в качестве национального герба. Оно помещалось на национальном флаге, состоявшем из трех вертикальных полос зеленого, белого и красного цвета.
В течение первой половины октября 1821 г. были ликвидированы последние очаги сопротивления испанцев в Акапулько и Пероте, а в конце месяца занят Веракрус.
Часть гарнизона во главе с Давилой, захватив с собой тяжелую артиллерию, боеприпасы и продовольствие, перебазировалась в островную крепость Сан-Хуан-де-Улуа.
Таким образом, многолетние усилия мексиканского народа увенчались успехом. Однако многие социально-экономические и политические задачи революции, определявшиеся не только стремлениями трудящихся масс, но и объективными тенденциями развития страны, не удалось разрешить. Это объяснялось прежде всего тем, что вследствие слабости радикального крыла освобождение от чужеземного ига осуществилось в конечном счете под эгидой консервативных сил — крупных землевладельцев, высшего духовенства, военщины, — которые, исходя из своих узкоклассовых интересов, желали увековечить угодные им порядки. Поэтому в Мексике, добившейся политической независимости, сохранились монархический строй, помещичьи латифундии, привилегии духовенства и армии.
Конечно, превращение страны из колонии в суверенное государство само по себе имело огромное значение для ее исторических судеб. Однако по своим задачам, движущим силам и последствиям движение, возникшее на платформе «плана Игуала», было мало связано с освободительной борьбой предшествующего периода, хотя именно она расшатала устои колониального режима и подготовила его падение. «Разве за это сражались Идальго, Альенде, Морелос и были принесены в жертву 200 тысяч человек? Разве такова была воля нации?» — вопрошал позднее очевидец событий К. М. де Бустаманте{123}.
А. Куэ Кановас справедливо замечает, что Итурбиде возглавил движение, которое привело к установлению системы правления, «целиком враждебной демократической социальной программе повстанцев, сформулированной Идальго, развитой Морелосом, упорно и отважно отстаиваемой Герреро»{124}.
Глава 7
«МЕКСИКАНСКАЯ ИМПЕРИЯ»
С провозглашением независимости резко обострились противоречия между различными классами и социальными прослойками мексиканского общества. Крестьянство, городская беднота, мелкая буржуазия, торгово-промышленные круги, низшее духовенство, либеральная интеллигенция стремились, хотя и в разной степени, к проведению социально-экономических преобразований и демократизации политического строя. Помещики, прелаты церкви, высокопоставленные военные, а также другие представители привилегированной верхушки в большинстве своем добивались сохранения существующих порядков, как это предусматривалось «планом Игуала» и Кордовским договором (были среди них и немногочисленные сторонники восстановления колониального режима).