Рождение сверхновой

Генрих

— …любые, самые превосходные эпитеты в применении к вам кажутся слишком бледными. Я слышала, ваши фанаты вас принцессой называют?

— На то они и фанаты, — отмахиваюсь, мне интересно продолжить тему, — Я подозреваю, ваша внешность мистическим образом связана с процветанием вашего канала. Если так пойдёт дальше, то ваш телеканал выйдет в первый ряд, а вы войдёте в финал конкурса красоты «Мисс Корея».

— Прекратите, ЮнМи-сии, — смеётся окончательно покрасневшая ведущая, сделавшись ещё красивее, — а то меня уволят за отклонение от темы.

«Теперь тебя не уволят. Тебя на руках носить будут, и пылинки с тебя сдувать. С этой минуты ты — символ и лицо канала», — усмехаюсь я про себя.

— Пусть увольняют, — легкомысленно заявляю я, — Я вас сразу к себе заберу.

— О, вы хотите организовать собственный канал? — оживляется СонЛи.

— Подумываю об этом, но не сейчас, в перспективе.

— Вы смеётесь, ЮнМи-сии, но вы правы. Наш канал на подъёме. Скажите, ЮнМи-сии, какие чувства испытываете от приглашения на процедуру награждения Грэмми?

— Да особо никаких, — отвечаю с тем же легкомыслием, — О том, что меня номинировали, я узнала полгода назад. Тогда и был взрыв восторга, энтузиазма и переполнение ощущением счастья. Но невозможно же испытывать такой подъём чувств целых полгода. Сейчас это такое приятное давно ожидаемое событие.

— Уверенность есть в том, что получите награду?

— Не могу сказать ничего. Я внутренней кухни не знаю. Но насколько проглядела историю награждений, громких скандалов не было.

— Полагаете, если вас прокатят, разразится скандал? — о, пошли острые вопросы.

— Чтобы разразился скандал, должны быть заинтересованные в нём силы. Я точно не буду скандал инициировать. Правительство? Тоже вряд ли. Они могут вежливо поинтересоваться, что случилось, другое не в их компетенции.

— Фанаты. У вас много фанатов в Корее, Японии, теперь, наверное, и во Франции.

— Фанаты могут. Но среди перечисленных вами стран нет США. Понимаете? Есть ещё один момент, — решаю, что пора задействовать заготовленную мной небольшую сенсацию.

— Да, вряд ли в США много ваших фанатов… про какой момент вы говорите? — хорошая у неё реакция, сразу подачу ловит.

Достаю документ, присланный ГаБи. Результаты соцопроса, проведённого активом фан-клуба. Опрошено двадцать тысяч человек. Любой социолог скажет, что такая выборка отражает настроение общества с почти абсолютной точностью.

Кроме анкетных данных, каждый лист опроса содержал пять вопросов. Как в избирательных бюллетенях любой знак в квадратике напротив означает согласие с утверждением. Выбрать надо только один пункт.

Результат меня удивил. Но я рада, что знаю. Предпочитаю знать, чем витать в эмпиреях.

1. Вы гордитесь тем, что Агдан ваша соотечественница. — 16%.

2. Агдан достойная гражданка Республики Корея. — 12%.

3. Вам всё равно или вы мало знаете об Агдан. — 38%.

4. Считаете, что надо поставить вопрос о лишении Агдан корейского гражданства. — 25%.

5. Агдан надо лишить гражданства и выгнать из страны. — 9%.

Знакомлю ведущую и всех зрителей с документом. У ведущей вытягивается лицо.

— Поверить не могу… — шепчет она. Документ крупным планом идёт на монитор и в кадр.

— Тем не менее вот так, — я невозмутима, — Я это показываю к тому, что Корея в целом возмущаться не будет, если меня оставят без награды.

— А вы уверены, что не было подтасовок? — СонЛи пытается найти лазейку.

— Уверена. Опрос проводили мои фанаты. Конечно, строго предупреждённые о том, что давить на опрашиваемых ни в коем случае нельзя. Благодарность высказывалась каждому, заполнившему анкету и сделавшему выбор.

— И что теперь? — бедная ведущая аж в лице спала.

— Да ничего. Полечу в Майами, получу или не получу Грэмми и вернусь домой.

— Орденом «Серебряная корона» вас ведь уже наградили, — вспоминает СонЛи.

Молодец! Одобряю. Конечно, о вопросах договорились, но вовремя и к месту вставить это искусство.

— За продвижение корейской культуры в мире, — вспоминаю я формулировку, — чем я и мои подруги занимались, в том числе, во Франции.

— Насколько я знаю, корейские песни там не звучали, — добавляет перчику в разговор СонЛи.

— Одна песня была. На самых первых концертах, — уточняю толстое обстоятельство, — Надо заметить, что корейцам нравится корейское, японцам — японское, французам — французское. С началом турне мы внимательно следили за реакцией публики. В первоначальном репертуаре были две песни на японском языке, одна на корейском, пара на английском. Постепенно они все ушли из репертуара концертов. Остались только французские песни. Понимаете?

— Да. От национальных вкусов и предпочтений никуда не денешься.

— Надо понимать, что мировая культура не примет корейскую целиком и полностью. Она бесцеремонно возьмёт только то, что ей понравится. То, что ей подойдёт. Какие-то элементы. Весь мир в одночасье не бросится изучать корейский язык.

— Какие элементы нашей культуры могут войти в мировую культуру? — молодец, она просто молодец! Была бы мужчиной, немедленно взяла бы замуж, уж больно ловко она подыгрывает. Хотела сказать, подмахивает, простите меня, о, святые ананасы!

— Надеюсь, что один элемент уже входит, — это мой маленький, локальный звёздный час! — Французы вынудили нас удалить всё нефранцузское, но один корейский элемент они пропустили.

— Какой! — СонЛи гениально показывает нетерпение. Вот зараза! Я в восхищении, она же знает!

— Поставьте ролик из Парижа «Mademoiselle chante le blues», — моё требование немедленно исполняется, — Теперь остановите кадр. Увеличьте вот это место, где музыканты стоят. Видите?

— Каягым! — ахает СонЛи. Говорю ж, зараза! Глазки аж светятся.