Рождение сверхновой

Генрих

Лежу на животе, терзаю смартфон, болтаю ногами, на спине расположилась Мульча. Лафа, а не жизнь. Только откуда-то из подсознания пытается пробиться беспокойная мысль-воспоминание. Снова не удаётся поймать, заканчиваю записывать ноты, перехожу к словам.

Время 15:50

Заканчиваю со словами. Можно подавать на регистрацию. С исполнителем и аранжировкой решу потом. Накоплю побольше, а затем буду подбирать вокал. Значит, можно просто поваляться, как в старые добрые времена во время редких выходных.

Неожиданно в голове всплывает образ Амуро. К чему бы это? Вспоминаю наше с ней общение. И почему она всё время такая бледненькая? Это не та бледность от природы здорового человека, избегающего солнца. И глаза… что-то с ними не так. Ауру человека по воспоминаниям я прощупать не могу. Но вытащить из памяти смутные ощущения, сопоставить разные впечатления, кто мне помешает?

Берусь за телефон, звоню. Долго нет ответа, наконец, гудки прекращаются.

— Конничи-ва! — слышу приятный голосок.

— Конничи-ва, это Агдан. Где Намиэ?

Приятный голосок сообщает новости настолько неприятные, что подпрыгиваю на диване. Одним движением, не обращая внимания на протестующе мявкнувшую Мульчу, перехожу в положение сидя по-турецки.

Намиэ в больнице и её готовят к операции. Тяжёлая форма рака поджелудочной. Точно! Именно поэтому она так и выглядела. Она не была утомлённой, как мне показалось, она тяжело больна. Операция завтра с утра.

— Я немедленно вылетаю в Токио. Организуйте мне встречу с Амуро-сан до операции, — требую я.

— Я поговорю Амуро-сан и перезвоню вам, — искренне обещает мне голосок. Знаем мы эти обещания из списка способов посылать нафиг.

— Дайте телефон самой Намиэ. Немедленно! — я уже не требую, а приказываю.

— Это невозможно, госпожа Агдан, — помощница держит оборону.

— Это возможно и необходимо, Харуки-тян! — так её зовут, — Скажите Намиэ, что если она мне откажет, значит, мы больше не подруги.

Насколько понимаю, помощница для того и дежурит на телефоне, чтобы оградить хозяйку от утомительных выслушиваний нудных уверений в сочувствии, других пустых разговоров. Дежурные светские беседы ни о чём и здоровому человеку в тягость. Но мне действительно надо! По делу!

— Конничи-ва, ЮнМи-ян, — слышу слабый голосок. Вздыхаю с облегчением. Всё получится!

— Конничи-ва, Намиэ. Нам нужно встретиться. Обязательно до операции… — я запинаюсь на секунду, забыла спросить. Мысленно смотрю наверх, вдруг Она против? Нет, слава всем цитрусовым, нет, Она не возражает!

— ЮнМи-ян, не хочу, чтобы ты видела меня такой, — ох, уж эти мне настоящие женщины, что даже при смерти хотят хорошо выглядеть.

— Намиэ, зачем нам друзья, если нельзя на них опереться в трудную минуту? Не капризничай, я тебя очень прошу. Отдай команду своей помощнице, чтобы она всё организовала, — бесстыдно пользуюсь её слабостью. Она так слаба, что не может долго спорить.

— Хорошо, ЮнМи-ян. Харуки… — голос отдаляется, напрягаю слух. Вроде бы да, она так и делает. Ну, ГуаньИнь, помоги, приложи свою божественную руку, подстрахуй.

— Не прощаюсь, Намиэ. Я немедленно вылетаю, — отключаюсь, поднимаю голову и встречаюсь глазами с мамой. Пришла на шум из кухни. Японский она не знает, но сердцем чувствует, что-то случилось.

Сеул, аэропорт ИнЧхон

23 апреля, время 17:45.

Две девушки, одна чуть выше и постройнее, вторая пониже и крепче, одетые по дорожному варианту с сумками на плече широким шагом идут к самолёту. Это я с ГаБи. У меня давно есть заранее заготовленная дежурная сумка для выездов. Там всё. Дежурная аптечка, двадцать тысяч долларов наличности, дежурная банковская карта, подключённая к системе Visa, платиновые карты «Хилтон», сменное бельё, пара футболок, косметичка и много других мелочей. Мама ещё бутербродов насовала и пару коробок с соком.

Одежда в дорожном варианте это джинсы, кроссовки, лёгкая куртка, кепи. Добавьте тёмные очки, медицинскую маску и образ готов. ГаБи одета аналогично.

ГаБи это моя палочка-выручалочка. Жутко недоумеваю, как я могла обходиться без неё раньше. Когда наскоро собиралась в поездку и воевала с мамой, которая норовила сделать мою сумку неподъёмной, позвонила ей. Мне ведь так просто даже билеты не заказать, я же имя должна назвать! ГаБи проще, она бронирует два билета на своё имя, и всё. Никто ничего не знает и не подозревает. И охрана. Моя охрана от Кимов надёжна, как конструкция кувалды, но при этом сразу привлекает внимание. Поэтому они вели нас только до аэропорта, даже из машины я им запретила выходить. А дальше мои ребята, вернее, секьюрити от ГаБи.

О-о-о, я такого не ожидала! Как сказала ГаБи, их дюжина, но засекла я только троих, постоянно фланирующих рядом. Они ещё сгрудились вокруг нас, когда мы билеты выкупали. Очки и маску ведь приходилось снимать. На таможне тоже. Поначалу я дёрнулась, ГаБи успокаивающе придержала за руку: «свои». Загородили нас плечами, телами, никто из посторонних моих прекрасных глаз не приметил.

В зале ожидания нас тоже прикрывали. Я заметила, как оттёрли в сторону аэропортовских, когда пара работников из них нацелились в нашу сторону.

Когда выходили на взлётное поле, сказала ГаБи:

— Блеск, как твои ребята работают. Передай им, что всех беру на постоянную службу. Будут обеспечивать мои выходы в мир. Ещё можно организовать автомобильное сопровождение с телохранителями…

— Машина с охранниками была, — хладнокровно сообщает ГаБи, — Они не высовывались, чтобы не мешать твоей штатной охране, но они нас сопровождали.

Охренеть! Тихо обалдеваю от такой новости. Ведать не ведала, что служба безопасности у меня уже есть. Как бы NIS у меня ГаБи не перехватил, её охрана работает на уровне контрразведки! Я, наверное, преувеличиваю, но не отдам её никому!

— Оформляй всех. Жду от тебя штатного расписания с указанием режима работы и зарплаты. Себя тоже оформляй, как мою личную помощницу и шефа службы безопасности.

Глаза ГаБи радостно блестят. Карьера и зарплата в Корее это всё. Статус, уважение окружающих, положение в обществе, в общем, всё. А зарплату я ей меньше десяти миллионов, и то, только на первое время, не положу. Начальник СБ в перспективной и быстро наберущей обороты корпорации Агдан уже заметный статус. А уж когда моя компания расправит крылья, он станет заоблачным. И меня абсолютно не интересует, какой балл она набрала на сунын, насколько хорошо училась в школе и университете. Сильный характер, нерядовой интеллект и абсолютная преданность — всё это есть, причём здесь сунын?