Рождение сверхновой

Генрих

Особо мне напрягаться не пришлось, и совместное обнажение не требуется. Очень осторожно кладу руки на повязку, закрываю глаза и сосредотачиваюсь. Вот и всё! «Склеить» внутренние разрезы и сомкнуть внешние для ГуаньИнь проблема чуть сложнее, чем залечивание царапин. Кардинально залечивать снаружи я не стала, кожный покров сам восстановится.

— Немного щекотно, — улыбается больная. Хотя какая она теперь больная? Зову Харуки обратно.

— Если позову тебя в свой проект, не откажешь мне? — заодно и дела можно обсудить, хотя бы навскидку.

— Не откажу, — улыбается, — но с одним условием. Бесплатно. Я ничего с тебя брать не буду.

Замечательный она человек. И не жалко ей, но это неправильно.

— Хорошо, Намиэ. Но давай договоримся, только один бесплатный проект. Следующие, как положено. Не спорь, пожалуйста! Если я тебя позову, значит, хочу заработать с тобой вместе. Зачем мне твою долю забирать?

Я держу её руку в своих руках, не отпускаю, и она не пытается её отнять.

— Как тебе это удалось, ЮнМи? — её глаза ласково заглядывают в меня. Немного смущаюсь, смотрю в сторону, но там наталкиваюсь на волну обожания со стороны Харуки. Она смотрит на меня, как на сошедшую с небес богиню. В чём-то она права, хи-хи-хи.

— Я очень тебя люблю, Намиэ, — смущаюсь, но признаюсь, — Я сейчас в форме, я на пике своей силы. У меня самой впечатление, что я всё могу.

Несколько секунд сидим молча, и я опять вижу между нами облачко. Между всеми троими. Не знаю, как его определить, но мы все трое в этот миг счастливы. Вздыхаю.

— Мне пора. ГаБи моя меня заждалась и, вообще, я у вас задержалась. Намиэ, а почему у тебя детей нет? — что-то надоумило меня задать неделикатный вопрос, от которого моя подружка темнеет лицом.

— У меня с этим проблемы, ЮнМи. Я, к большому сожалению, не могу родить…

Наклоняюсь к ней и шепчу на ушко:

— Можешь…

Потом прощаюсь с ней, Харуки вызывается меня проводить. Ухожу с улыбкой и сопровождаемая потрясённым взглядом Намиэ.

В холле на глазах удивлённой такой сценой ГаБи Харуки кланяется мне и целует руку. Ох, уже эти мне азиатские заморочки! Беру её за голову и целую в обе тугие щёчки. И оставляем её, пунцовую от смущения.

Последний токийский штрих: японская фан-охрана, — ГаБи, почти не зная языка, командует ими с удивительной непринуждённостью, — берёт нас в коробочку, мы усаживаемся в три машины и катим в аэропорт. Аннён, Токио!

Глава 25

Внимание! Старт!

Президентская резиденция Чхонвадэ

26 апреля, время 17:00.

Не прошло и полгода. Не может государственная бюрократическая машина двигаться быстро, чем больше механизм, тем больше инерция. 8-го числа объявили, что будет приём в нашу честь и вот, всего через восемнадцать дней мы собираемся в Чхонвадэ. Мы, это все, кто ездил во Францию: Корона, АйЮ и моя очень нескромная персона. СанХён с собой ещё ЮСона притащил, — мутную щибаль ему на голову, — лучше бы КиХо вместо него взял. Это я ещё кордебалет заставила его взять, буквально руки выкручивала. Упёрся, упрямая корейская морда, невместно де таким зелёным светиться перед важными людьми. Сошлись на том, что танцевать они будут, а на светском рауте не покажутся. Ну, хоть так.

Никого из моих, кроме мамы, тоже не допустили. Ни СунОк, ни ГаБи, ни ЧжуВона, ни ЁнЭ. Фейс-контроль работает на дистанции снайперского огня, ржавый якорь им во все места без вазелина! Это я так, для самоуспокоения, понимаю, что по-другому никак. Ни в одной стране служба охраны президента не пропустит без многократной проверки никого. И лучше заранее рубить список приглашённых под самый корень, а то мало ли что. За всеми следить надо.

Программа вечера из трёх отделений. Первая часть самая короткая.

Мы начинаем прямо тут, на воздухе. Сначала Президент поздравляет собравшихся с новым подвигом Кореи в области культуры и всё такое. Снимаю шляпу, долго народ не мучает, выпускает нас. Для разогрева АйЮ c «Je suis malade», потом «Лолита» БоРам, я с «Dernier dance», завершаем французской визиткой, где наш кордебалет показывает себя во всём блеске.

Вот и вся развлекательная программа. Мы уходим переодеваться, кордебалет спроваживают домой, — и девочки абсолютно не обижаются, наоборот, счастливы, что удостоились, — высокопоставленный народ втягивается в резиденцию.

Я оделась в тот самый костюм, из-за которого вышел спор с сестрой. Строгий и одновременно красивый. То, что нужно в таких случаях.

Кстати, вчера ходила в гинекологию, на противоминные мероприятия. Теперь даже если ЧжуВон овладеет мной в особо страстной форме во время опасного периода и не зачехлённым, я не забеременею. С вероятностью 99 %. Оставшийся процент меня тоже беспокоит, поэтому от других мер предосторожности отказываться не будем.

— Замечательно выглядишь, ЮнМи, — к нам с СанХёном и мамой приблизились Чо СуМан с АйЮ. И, конечно, это АйЮ начинает разговор с комплиментов. Искренне не могу ответить тем же. Всё время жалко корейских девушек айдолов, многих из них, и в первом ряду АйЮ — выпускница корейского освенцима для айдолов. Хорошо, хоть она в длинном балахонистом платье, скрывающем её худобу.

— А о твоей внешности и говорить бессмысленно, после того как услышишь твои песни, — выкручиваюсь я. И не соврала и похвалила.

— Госпожа Агдан хочет сказать, что внешность АйЮ уступает её голосу, — подбрасывает мне шпильку Чо СуМан. Дебак! Шеф SM научился шутить? Не прошла даром поездка в Париж!

— Хочу сказать, что за таким голосом никакая внешность не угонится, — можно считать, что подача мной отбита.

— Поздравим наших девушек, президент СуМан! На моей памяти такой приём впервые, — вмешался СанХён и подзывает к нам официанта с подносом. Фужеры с шампанским разносят по всему залу. Из Европы обычай переняли.

Мужчины выпивают, мы с АйЮ пригубливаем. А затем начинаются старые песни. Два саджаннима склоняют меня к повторному французскому подвигу. Э, нет! Двигателем чужого автомобиля я больше не работаю.

— Вам, господа президенты, не надо замыкаться только на Агдан. Вы уже прописались в Европе, значит, можете там искать местных исполнителей и авторов. Ищите, господа, — я не заметила, как начала вещать. И главное, все слушают и слушают внимательно.

— Кого-нибудь найдёте. Может быть, я напишу музыку под удачные стихи какого-нибудь французского автора. Тогда наша работа станет по-настоящему интернациональной, а ваши агентства получат статус транснациональных компаний. Агдан не должна быть вашим единственным козырем. Тем более, что я собираюсь серьёзно заняться кинематографом.