Рождение сверхновой
Шрифт:
— А ну, упирайся по-настоящему! Нечего себя жалеть! Не переломишься, отрывайся от пола, кому говорю!
Давно поняла, что ученик должен бояться тренера и учителя. Лучше если при этом любит наставника, но без страха ничего не получится. Вот и сейчас, стоило на неё прикрикнуть, как дело пошло. Сначала на пол-сантиметра, а вот уже на сантиметр отрывается.
— Ещё пять раз и отбой!
Через несколько секунду, на счёт «пять», СунОк со стоном валится на пол.
— Молодец! Бросай песчинку! — ещё одна моя методическая задумка. Я принесла мешочек
— Мы не с первого дня песчинки копим, — бурчит сестра, — там надо не меньше тридцати штук добавить.
— Считаем это за нулевой уровень, — не уступаю я, — к тому же тогда у тебя и пропуски были. Как бы убавить не пришлось.
СунОк вздыхает, глядя на скудненькую жалкую кучку на дне бутылки. Надо бы простимулировать девушку…
— Как сможешь выйти из мостика — премирую тебя пятью песчинками сразу.
Не могу удержаться от смеха, видя, как засияло лицо СунОк. Как иногда мало надо человеку для счастья!
Когда выхожу из комнаты сестры, накидываю халат после секундной задержки. Это я отгоняю прочь хулиганскую мысль показаться перед Чжу в своём гимнастическом наряде. В тёмно-синем закрытом купальнике в сочетании с чёрными колготками одним своим видом могу с ног сбить. От светлых тонов давно отказалась. Тёмное или чёрное действует безжалостно и предательски, выпячивая малейшие недостатки фигуры или движений. Не прощает тёмный облегающий наряд ошибок. Как раз то, что нужно. СунОк одета примерно так же. И сама она на себя в зеркало смотрит с изрядной долей скепсиса. Не совсем она права, фигурка у неё заметно изменилась в лучшую сторону. Но рядом я, она непроизвольно сравнивает себя со мной. Ещё один стимул для развития.
Выхожу в халате и понимаю, что моё хулиганство всё равно не прошло бы. ЧжуВон на кухне, его там мама ужинает. А мне только до спальни и переодеться в свои любимые футболку и шорты.
— Аньён, Чжу, — дежурно, ну почти дежурно, целую его в щёку, — Мама, опять ты его балуешь?
ЧжуВон приканчивает дымящую дурманящим ароматом кучку риса с мясом. Вернее, это кучка мяса, приправленная рисом. Наливаю себе чай, сама я есть не собираюсь. Мы с СунОк после шести не едим, хотя мне можно. Я из солидарности не ем, чтобы сестре было не так тоскливо.
— Докладывай, — требую я. ЧжуВон отодвигает пустую тарелку и берётся за компот. Это моё новшество в семейном меню ему нравится.
— Всё в порядке, Юна. Записывай ещё один цент в копилку. Тебе горячий привет от ХанЫль. Что у нас дальше? В Японию надо лететь?
— Не надо, — я ухожу и возвращаюсь со смартфоном. Звоню.
— Привет, Намиэ! Как у тебя здоровье? — Амуро-сан щебечет так бодро, что я и без её уверений понимаю, что всё у неё в порядке. После обязательных и приятных вступлений приступаю к делу.
— Намиэ, нам нужен микроавтобус. Примерно двенадцатиместный, не считая водителя. Какую фирму порекомендуешь?
— Тебе для ролика? — мгновенно выдаёт своё внимание к моим делам подружка, — Я думаю, «Мицубиси» наилучший вариант.
— А ты можешь подослать ко мне людей из этой фирмы? Мне могут понадобиться какие-то изменения в базовой конструкции. Если сговоримся, заключим контракт. Только нам надо быстро, времени почти нет.
Намиэ мне всё обещает, мы прощаемся.
— Вот и всё, Чжу. Сами приедут и сами машину подгонят. А ты договоришься обо всём.
После чая все уходим в общую комнату. Есть ещё минут двадцать посидеть всей семьёй вместе. С одного бока у меня ЧжуВон, с другого — Мульча.
Неизвестно где, неизвестно когда + двадцать один час. Эпизод 7
Довольно просторная тюремная камера, в виде пенала. Двухместная, но второе спальное место демонтировано. На освободившемся участке стены с «комфортом» в средневековом стиле за руки и ноги прикован «ЧжуВон». Пиджак, вернее его обрывки, с него в процессе «размещения» сняли. Сейчас он был в относительно целой рубашке.
Вся эта картина по всему доставляет огромное наслаждение синеглазой девушке в военной форме, разместившейся на одноместной кровати. Откинувшись на железную дужку и закинув одну ногу на одеяло, девушка откровенно сияет на прикованного парня. «ЧжуВон» мрачно зыркает то на неё, то оценивающе на вбитые в стену штыри.
— Вот так ты и провисишь ещё пол-суток, — торжественно объявляет сангса, — Только потом отпустим. Не хотел подождать в комфорте, значит, так повисишь.
— Пытки запрещены в нашей стране законом, — хмуро смотрит на неё «ЧжуВон».
— А пытки ещё не начинались, — весело сообщает девушка, — я пока в раздумьях, чего бы с тобой сотворить, глупый мажорчик.
— А не боишься, что потом тебя отловят и сделают с тобой то же самое?
— Не, мажорчик, не боюсь, — радостно хихикает сангса, — Я сейчас приведу своих девчонок, они сдерут с тебя штаны и посмотрят, за чем это так гонялась та толпа сумасшедших. Если ты сделаешь так же, то попадёшь под статью о сексуальных домогательствах и насилии над женщиной.
— А вы, получается, не попадёте? — ехидно осведомляется «ЧжуВон».
— Нет, мажорчик. Девочки из военной полиции, имеют право проводить доследственные действия. Надо же выяснить, за каким-таким чудом гонялись те дуры, — сангса откровенно потешается.
Она потешается, и «ЧжуВон» это прекрасно понимает, но холодок в груди появляется. Ему и в самом деле заявлять о таком «насилии» будет не с руки. Засмеют на всю страну.
— Они не за этим гнались, — недовольно отвечает он, — Им всё равно, что там у меня и какого размера. Их размер моего наследства интересует.