Рождение воина

Форд Майкл

Лисандр открыл мешок и показал своим спутника еду. У тех сделались большие глаза.

— Как ты раздобыл все это? — спросил Агесилай, недоверчиво глядя на юношу.

— Украл, конечно, — ответил Лисандр.

— Давайте вернемся к нашей стоянке, там и поедим, — сказал Агесилай. — Нам понадобится костер. Я распределю ваши доли.

Все вместе они направились назад. Мысль о том, что скоро он сможет поесть, придала Лисандру сил.

— Сегодня мы наедимся, — сказал Демаратос, улыбнувшись Лисандру.

— Обязательно, — подтвердил Агесилай,

чуть повернув голову в их сторону. — Мы устроим пир.

Лисандр смотрел Агесилаю в спину, пока тот поднимался в гору.

Лисандр выполнил свое задание — у них появилась еда. Но он не мог забыть о людях из поселения илотов. В горах его повсюду поджидала смерть, а его друг Тимеон уже переступил ее порог.

ГЛАВА Х

Лисандр ударил кремнием по камню. Ничего не случилось.

— Ты не смог бы развести костер, даже если бы сам Прометей вручил тебе горящий факел.

Лисандр еще раз ударил куском кремния по камню.

— Давай же! — торопил Демаратос. — Я умираю с голода!

Лисандр проделал то же самое еще раз. На этот раз из камня вылетела искра и упала на мох, который он разорвал на мелкие кусочки. Вспыхнуло оранжевое пламя.

Он осторожно подложил тлеющий мох под дрова и наклонился, чтобы хорошенько раздуть огонь. Когда дрова загорелись, раздался слабый треск, становясь все громче, и вскоре языки пламени уже метались среди сложенных друг на дружку веток.

— Получилось! — воскликнул Лисандр.

Увидя, что Демаратос разводит водой овес в горшке с обитыми краями, который он подобрал на склоне над поселением илотов, Агесилай заворчал, но повесил горшок над языками пламени на раме в виде буквы «А».

Ожидая, когда закипит овсяная каша, они съели немного оливок и поджарили на костре чеснок.

Лисандр вытащил головку чеснока из огня, когда та уже начала обугливаться. Он зажал крупный зубчик между указательным и большим пальцем и выдавил его из кожицы. Едва он его раскусил, по языку разлился пряный вкус. Лисандр закрыл глаза и стал жевать: казалось, что он в жизни не ел ничего вкуснее.

Когда каша сварилась, они добавили в нее меда и стали есть руками. Демаратос жадно опускал пальцы в горшок, затем слизывал с них кашу. У Лисандра пропал аппетит.

— Ты не хочешь есть? — спросил Агесилай, набивая полный рот.

Лисандр покачал головой. Он думал о теле друга, неподвижно лежавшем в лачуге.

Агесилай и Демаратос быстро разделались с кашей, начисто вытерев остатки листьями, которые сорвали с деревьев.

Демаратос слегка промыл рану на ноге, затем потер ее пеплом из костра, чтобы не загноилась.

— Завтра продолжим путь, — сказал Агесилай. — Надо пополнить запасы воды. К югу нам встретятся реки. К тому же вас обоих ждет еще одно испытание.

Лисандру это не понравилось, но он понимал,

что надо ждать наступления нового дня.

— А теперь, — предложил Агесилай, — давайте поспим немного. Костер почти погас.

Когда Лисандр устроился на земле, Демаратос, чуть прихрамывая, подошел к нему.

— Я хотел сказать тебе спасибо, — произнес он, не осмеливаясь смотреть Лисандру в глаза, — за то, что ты достал еду. Без нее я бы долго не протянул.

— Мне она тоже была нужна, — ответил Лисандр. — Здесь, в горах, мы должны помогать друг другу, — шепотом добавил он.

Демаратос кивнул, в уголках его губ заиграла улыбка.

Лисандр слышал, как оба его спутника от усталости тут же погрузились в сон. Их дыхание стало ровным.

Юноша подумал, что Демаратос не такой уж вредный, если ему не перед кем рисоваться.

Сквозь листья, прикрывавшие их убежище, юноша смотрел на мерцающие звезды. Мать все время повторяла, что звезды — это глаза умерших, не закрывающиеся даже в темноте. Увидев прошлой ночью образ своего отца, он подумал, что она, наверно, права. Неужели его мать тоже смотрит с небес на землю? Гордится ли она Лисандром или стыдится его? А как бы чувствовал себя его отец, следя за поведением сына во время испытания?

Ему в голову пришла леденящая сердце мысль: наверно, Тимеон тоже следит за ним. Он понимал душу Лисандра лучше, чем кто-либо другой. Тимеон был рядом с ним во время обучения в казарме, подбадривал его в трудное время. Но понял бы он его сейчас?

С этой мыслью Лисандр погрузился в тревожный сон.

Лисандр проспал до рассвета. Когда он проснулся, Агесилай стоял у входа в их убежище и смотрел в южном направлении.

— Я ждал, когда вы оба проснетесь, — сказал он. — Впереди у нас долгий день. Сначала разомнем ноги.

Они доели хлеб и мед, оставшиеся с вечера. Затем тронулись в путь, ориентируясь по очертаниям гор, пока на востоке поднималось солнце.

Впервые горы не вселяли в Лисандра ужас. Набив живот едой, он обрел надежду. Они продержались целых четыре дня, благодаря природному инстинкту и ловкости. Лисандр уже представлял, как вернется в казарму, снова увидит Орфея и Леонида. Ему хотелось знать, чем они сейчас занимаются.

На пути им изредка встречался какой-нибудь заяц, пушистый хвост которого тут же исчезал в норе, и прыгавшие по деревьям рыжие белки. Заслышав их, птицы тут же покидали ветки и устремлялись к небу.

Здесь они не охотились: видно, Агесилай, решил преодолеть как можно большее расстояние. Он быстро шагал впереди, иногда переходя на медленный бег.

Когда день перевалил за половину, Демаратос шел в ногу рядом с Лисандром. Он по-прежнему чуть прихрамывал, а повязка на его ране почернела от пыли и крови.

— Как ты думаешь, куда он нас ведет? — спросил Демаратос. — До Спарты еще целый день.

— Не знаю, — ответил Лисандр. — Но это последний день. Не сомневаюсь, впереди нас ждет трудное испытание.