Рожденная чародейкой
Шрифт:
Понимание это пришло к ней из его воспоминаний. В Подземном Мире была глубокая пещера. Смотритель явился туда, чтобы ухаживать за животными-людьми, научиться, как это делается, и усовершенствовать свое мастерство.
Перед внутренним взором Аверан предстали сгрудившиеся в темной пещере люди, настолько напуганные, что они не шевелились даже, когда Смотритель пробирался между ними. Все худые, истощенные. Глазами чудовища Аверан воспринимала их как потенциальную еду. Но люди были сосчитаны, и Смотритель знал, что не может съесть ни одного, даже маленького кусочка откусить не может.
Случайно
Он быстро выхватил младенца у матери и проглотил. Вкуса он даже не распробовал.
Аверан стало дурно — не только из-за того, что Смотритель съел ребенка, но еще и из-за того, что сама она ела плоть этого Смотрителя.
Она преисполнилась отвращения к чудовищу.
Габорн зависел от нее. Ему нужна была еще одна победа.
Он сидел рядом с лежавшей на плаще Иом. И девочка с трудом, все еще чувствуя себя плохо, поднялась и направилась к нему.
Руки и ноги не слушались ее, все тело болело.
По пути к Габорну она перешагнула через дохлого воробья.
— Вы были правы, — сказала она королю. Опустошители — чудовища. Они нисколько не похожи на людей.
Габорн окинул ее пытливым взором.
— И что же заставило тебя переменить свое мнение?
— То, что они собираются с нами сделать. То, как они думают о нас. Я знаю, что они чувствуют при виде нас: жгучий голод.
— Вы хотите знать, зачем они здесь остановились? — продолжала Аверан. — Точно я сказать не могу. Может, потому, что замерзли, устали и умирают от голода. Они не могут ходить по снегу, переправляться через ледяные реки, как прошлой ночью, и целыми днями ничего не пить. Они умирают от жажды.
Габорн с удивлением посмотрел в сторону опустошителей.
— Так мы загнали их в западню?
— Может быть. Но я знаю, о чем они думают и кого они больше всего боятся.
— Кого же?
— Вас!
Габорн усмехнулся, словно услышал незаслуженный комплимент.
— Как они могут меня бояться?
— Они вас чуют, — сказала Аверан. — Горная колдунья во время вчерашнего сражения учуяла ваш запах. Она поняла, что землетрясение вызвали вы и что люди стали лучше сражаться, когда появились вы. Тогда она передала ваш запах всем своим воинам и предупредила, что вы опасны.
И успела это сделать как раз перед тем, как мировой червь полностью разрушил Руну Опустошения и засверкали молнии.
— И что? — сказал Габорн.
— Вы не понимаете? — спросила Аверан. — Они решили, что вы призвали на поле битвы Победителей. Опустошители бегут домой не просто потому, что испугались, они спешат предупредить Великую Истинную Хозяйку!
Вокруг девочки внезапно воцарилась тишина. Она заметила, что, кроме Иом и Габорна, ее слушает еще дюжина лордов.
— И что будет, когда они ее предупредят? — спросил Габорн.
Аверан вдруг стало трудно дышать.
— Она созовет свои войска, чтобы вас убить.
ГЛАВА 34
ПРЕИСПОДНЯЯ
В начале был один мир и одно солнце, и все люди были Светлыми Силами, и процветали они под сенью Единого Истинного Древа.
Дверь в преисподнюю, оставшаяся позади в разрушенном городке Твинхаване, для Эрин Коннел позади не осталась. Да, девушка повернулась к ней спиной и ускакала прочь, но само сознание того, что эта дверь существует, не отпускало ее. Мысль эта не давала Эрин покоя, хотя у принцессы хватало забот, требовавших всего внимания.
Покинув Твинхаван, через два часа они с Селинором остановились на холме, с которого открывался вид на замок Хигам, что расположен в пяти милях к юго-востоку от Белдинука.
— Осиное гнездо, — заметил Селинор.
Всадницы из Флидса сказали, что дочь Ловикера «вредничает», но с вершины холма происходившее в замке весьма походило на подготовку к войне. На крепостных стенах ставили дополнительные заграждения плотники и каменщики. На окрестных лугах упражнялось с копьями около трех тысяч конных рыцарей. С севера, извиваясь змеей среди холмов, к замку подходила колонна пехотинцев. С востока подъезжали телеги с продовольствием и оружием. Там, на востоке, висела над землей бурая пыль, словно приближалось целое войско, но под завесой ее ничего было не разглядеть.
Эрин и Селинор свернули на запад в леса, огибая Белдинук, поскольку по большаку следовать не решились. И поехали далее по высохшему руслу ручья среди сосняка.
Большую часть времени они хранили настороженное молчание. Селинор, во всяком случае, был настороже. Эрин же думала о своем.
Они скакали по тихой, узкой лощине. Вокруг на влажной от утренней росы листве играл солнечный свет, над головами звенели комары, а мысли девушки снова и снова возвращались к двери в преисподнюю. Перед глазами ее так и стояли зеленые огоньки, пляшущие среди черного пепла.
Место это словно приковало ее. Ворота между мирами! Кто знает, какие чудеса ждут по ту сторону? Все, что надо было сделать, это шагнуть в них. Вот это было бы приключение!
Но вдруг у нее ничего не получилось бы? В те края проникают лишь чародеи, для обычного же человека такое вряд ли возможно. Однако кинжал исчез, думала Эрин. Утонул в огне. Может, растаял, а может, лежит себе где-нибудь в далеком мире.
Мысли ее вспугнул хриплый крик грача. Крик этот означал, что в лесу кто-то прячется.
То мог быть кабан или медведь. Но Эрин и Селинор насторожились. Натянули поводья, прислушались — не раздается ли где стук копыт другого всадника. Среди сосен на склоне холма никого не было видно. Грач умолк, но они не скоро еще послали своих коней вперед.
Сосны впереди сближались, плотной стеной огораживая с двух сторон русло ручья. Здесь можно было никого не опасаться. Сквозь густой подлесок не пробилась бы никакая лошадь.
И когда над головой сомкнулись тени, неся прохладу, Эрин закрыла глаза. В последние дни она мало спала. И решила сейчас отдохнуть, как это делают Властители Рун, позволив своим мыслям свободно странствовать в королевстве снов.