Рожденная революцией
Шрифт:
Швейцар вылез из машины, с искренним недоумением посмотрел на Колю.
– Меня теперь, как княжну Тараканову, в бастион? – Он засмеялся.
– Сейчас узнаешь, – Коля вытащил кольт. – Смотри и слушай, пока глаза и уши работают… – Коля трижды нажал спуск кольта. Плеснуло короткое пламя, но вместо раскатистого грохота, который ожидал услышать швейцар, раздались слабые хлопки, словно вытащили три пробки из трех бутылок.
– Не понял еще? – спросил Коля.
Швейцар попятился:
– Нет… Нет! Нельзя!
– Можно, – кивнул Коля. – Погиб такой человек. Такой человек убит, что не будет тебе прощения.
–
– Зря кричишь, – в спину ему сказал Коля. – Здесь никто не услышит. А ты помнишь, как кричали люди, честные люди, которых вы убивали из-за трех рублей? Из-за часов? Нет… Тебя никто не услышит, я это место знаю.
Швейцар стоял спиной к Коле. Со связанными руками далеко не убежишь, он это понял и ожидал своей участи.
Коля подошел ближе:
– Если не хочешь сдохнуть, как бешеный пес, – очистись перед концом. Где Седой?
Швейцар обернулся: глаза у него вылезли из орбит, с лица лил пот.
– Кирочная… Я покажу… Только не надо!
Коля сунул кольт за ремень, схватил швейцара за лацканы пиджака, притянул к себе:
– Не надо! А ты, гнус, думал о тех, кого убивал? Они ведь тоже говорили тебе: «Не надо». А ты…
– Я покажу… Поедем…
– Все равно тебе через два месяца стенка, – с ненавистью сказал Коля. – Сразу говорю: жизнь не спасешь.
– Еще два… месяца. Целая вечность… – бормотал швейцар. – Только не сейчас, не здесь…
Коля оттолкнул его:
– Негодяй ничтожный. Я руки о тебя марать не стану. Садись в машину.
«Форд» вырулил на мост и рванулся навстречу рассвету: над городом занималась заря.
…Дом, около которого швейцар попросил остановиться, был стар и огромен – типичный петербургский доходный дом. В окнах – ни огонька.
– Это здесь… – Швейцар вошел в парадное: – Осторожно, света нет. Десять ступенек вниз и налево. И стучите: три длинных, два коротких. Он откроет.
– Что он здесь делает?
Швейцар заколебался, неохотно сказал:
– Кладку свою подгребает… В цементе она, сразу не возьмешь… Я должен был принести инструмент, помочь.
– Стой здесь, – Коля снял левый наручник с запястья швейцара и защелкнул его на толстом пруте лестничной ограды. – Надо бы тебя под его маузер подставить, – усмехнулся Коля. – Да ведь мы – не вы. Стой и чтобы я тебя не слышал. Второй выход есть?
Швейцар замотал головой. Коля спустился вниз и постучал, как было условлено. Громыхнули засовы, дверь мягко открылась. Внутри горел свет.
– Входи, – Седой вытянул голову, глядя в темноту.
И тогда Коля изо всех сил ударил его. Седой рухнул, как бык под ударом молота. Коля взбежал по лестнице, отцепил кольцо наручников от перил и вместе со швейцаром спустился вниз. В свободное кольцо он сунул запястье Седого и защелкнул замок. Теперь оба преступника были блокированы.
– Как очнется, – объясни ему, что беситься не стоит.
Он осмотрелся. В углу валялись кирпичи разобранной печки. Коля подошел ближе. Седой уже извлек свой тайник – большую железную шкатулку с висячим замком от почтового ящика. Коля усмехнулся такой наивной предосторожности. Он легко сбил замок рукояткой кольта и открыл крышку. Шкатулка была доверху наполнена золотыми кольцами, серьгами, часами, кулонами и пачками сторублевок. Коля повернулся и перехватил
Когда конвойный с лязгом открыл двери камеры – Родькин спал. Несколько мгновений Коля стоял возле изголовья, ожидая, пока Родькин проснется, потом тронул его.
– На выход, Родькин.
– Ночью хоть покой дайте, – Родькин сел.
– С вещами. – Коля повернулся к конвойному. – Я провожу гражданина Родькина.
– Как… с вещами? – ошалело посмотрел Родькин.
– Швейцара и Седого мы взяли. Они уже здесь, в камерах. А ты ступай домой.
Родькин зарыдал.
– Я ведь не поверил Соловьеву, – давясь слезами, говорил он. – Я следил за ним. Помешать хотел. Только опоздал – вижу: ударили Слайковского. Портфель забрали и ходу! Я подбегаю, у него в виске ручка финки торчит. Я выдернул. Хотел, как лучше. А он мертвый уже. Я убежать хотел. Тут меня Седой и взял в оборот. Как мне было не признаваться? Он так и так меня бы кончил…
– А признаваться в том, чего не делал, – зачем? – грустно спросил Коля.
– Когда меня на Дворцовую доставили – замнач ОБХСС Фомичев дежурным был, – сказал Родькин. – Он мне четко объяснил, что чистосердечное признание облегчает наказание. Я его спрашиваю, а какое мне будет наказание? Он говорит: стенка. Вы бы что выбрали – Седого или стенку?
– Я бы правду выбрал, – сказал Коля. – Ты мне поверь, Родькин: правда ведь на самом деле в огне не горит и в воде не тонет, – Коля открыл дверь камеры: – Иди… И постарайся понять, что мир не из одних подлецов состоит.
Знаки «Почетного чекиста» приехал вручать заместитель наркома. Награжденных собрали в актовом зале Смольного. В третьем ряду Коля увидел шофера, который некогда привез его к Смольному. Банников тоже узнал Колю и помахал ему рукой. Когда зачитывали представление на Банникова, – Коля узнал, что тот награжден за долголетнюю деятельность, связанную с охраной государственной границы.
А потом и Коля принял из рук заместителя наркома красную сафьяновую коробочку и грамоту. Зал аплодировал, а Коля, возвращаясь на свое место, думал о том, что, наверное, все победы достаются недешево, но успех в его профессии всегда обходится слишком дорого. И еще одно обстоятельство омрачило праздник Коли: сразу же вслед за ним знак «Почетного чекиста» получил инспектор милиции Кузьмичев. И ему аплодировал зал, и он тоже шел в проходе между рядами и радостно и гордо улыбался, будто бы и в самом деле был убежден, что его награда не менее справедлива и почетна, чем кровью добытые награды остальных.
Сразу же после торжественного заседания Коля встретился с Машей, и они поехали на Смоленское кладбище.
Трава уже разрослась. Сюда давно никто не приходил. Над не успевшим еще осесть холмиком возвышался яркий, красный обелиск со звездочкой и золотела надпись: «Мария Гавриловна Кондакова». Коля снял с груди знак «Почетного чекиста» и положил его на несколько минут в изголовье могилы. Маша молча кивнула. Она поняла порыв мужа и, обычно резкая, не принимающая всякого рода напыщенную символику, на этот раз тихо и нежно провела ладонью по руке Коли.