Рожденная революцией
Шрифт:
– Какого человека? – удивился Сергеев.
– Вора Родькина.
– Ты, однако, мастер задавать загадки, – пробурчал Сергеев. – Давай – пулей!
– Есть! – Коля швырнул трубку на рычаг.
Он находился на набережной Невы. До Смольного было минут тридцать самого быстрого ходу. Не успеть. Автобус? Его нужно было ждать. Да и прямо до Смольного отсюда не шел ни один автобус.
Коля выскочил на проезжую часть и поднял руку. Резко взвизгнули тормоза, рядом остановился «газик».
– Слушай,
– Ишь ты, – добродушно улыбнулся шофер. – На обкомовского работника ты не похож. Зачем тебе?
– К Сергееву мне. Человека надо спасти, гони, друг!
– Человека, – протянул шофер. – Другое дело. Садись!
Ом лихо развернулся и помчал в сторону Смольного.
– Чья машина? – спросил Коля.
Шофер внимательно посмотрел на Колю:
– Я скажу, а ты со страху выпрыгнешь.
– Говори, я не трусливый.
– Управления НКВД машина, – сказал шофер. – Банников моя фамилия.
– Кондратьев, – Коля пожал протянутую руку. – А ты, я смотрю, совестливый. Другой бы не остановился.
– Насчет другого – не знаю, а если человек просит – как не помочь? – улыбнулся Банников. – А ты – замнач УГРО, если не ошибаюсь?
– Откуда знаешь? – удивился Коля.
– В такой организации работаю, должен все знать, – снова улыбнулся Банников. – Вот он, Смольный, приехали.
– Спасибо, друг, – поблагодарил Коля. – Если когда-нибудь буду нужен – звони. Всегда помогу.
– Не за что. – Банников переключил скорость. – А за предложение – спасибо. Я запомню.
«Газик» уехал. Через минуту Коля уже входил в кабинет Сергеева.
Он не видел Сергеева года три с лишним и поразился резкой перемене во внешнем облике Степана Петровича. Сергеев стал совсем седым. Коротко подстриженная борода тоже стала совсем белой. На лбу и у носа пролегли резкие складки. Глаза смотрели устало и словно немного выцвели.
– Вы же не курили? – удивился Коля.
Сергеев погасил спичку:
– А теперь курю. Рассказывай.
Он слушал, не перебивая. Когда Коля закончил, долго молчал.
– Значит, Родькин врет. Клепает на себя. И Акимов врет. Клепает на Родькина. Зачем?
– Если бы у меня был ответ, – вздохнул Коля.
– Давай подумаем, – сказал Сергеев. – О том, что Слайковский получил деньги, знал весь завод. Слайковский всю жизнь ходил с завода одним путем – мимо «Каира». Мог кто-нибудь, зная это и имея сведения о деньгах, подстеречь и ограбить Слайковского?
– Я рассуждал так же.
– Тогда чем ты объясняешь присутствие на месте преступления Родькина? – спросил Сергеев. – Случайностью?
– Либо это случайность, которой воспользовались преступники, либо это подстроено.
– Подстроено? – протянул Сергеев. – Без имен и фактов нам никто
– Я еще вот о чем думаю, – сказал Коля. – Соловьев встречался с Седым. Помните Седого?
Сергеев кивнул.
– Это раз, – продолжал Коля. – Седой был замечен около «Каира». Это два. А в «Каире» работает швейцар, к которому прибежал Родькин с ножом в руке.
– А Родькин Седого знает? – спросил Сергеев.
– Говорит, что нет, но объективных данных мы не имеем.
– Ясно, что ничего не ясно, – вздохнул Сергеев. – То, что Кузьмичев настаивает на передаче дела в прокуратуру, мне понятно. Раз передано – значит, раскрыто и можно рассчитывать на награду. Ты получил «Почетного чекиста»?
– Еще нет, но приказ подписан.
– Ну вот, – обрадовался Сергеев. – А Кузьмичев тоже хочет!
– Я же вижу – он не верит в то, что Родькин убийца! – сказал Коля. – Степан Петрович, поймите вы: Родькин – бывший вор, правильно! Но он, кроме этого, еще и гражданин СССР, елки-палки! Мы обязаны его защитить, как всякого другого!
– Что ты горячишься, – улыбнулся Сергеев. – Я разве спорю? Была бы моя воля – я такого, как Кузьмичев, на пушечный выстрел к органам не подпустил. Но в данном случае к моему мнению не прислушались. Нужны доказательства, Коля. Эмоции ничего не доказывают, даже если мы и правы.
– Я найду эти доказательства!
– Найди, – Сергеев поколебался мгновение и продолжал: – Тебе, моему товарищу и другу, я могу сказать: Кузьмичев – хуже врага! Врага можно рано или поздно изобличить и обезвредить! А Кузьмичев – наш случайный попутчик, Коля. К сожалению, сейчас становится ясно, что их у нас не так уж и мало, как можно было думать. Трудное сейчас время.
– Ничего. – Коля сжал губы. – Придет и другое время, я знаю.
– Придет, – сказал Сергеев. – Мы должны в это верить и должны работать для этого. Задержи дело еще на сутки, я позвоню начальнику управления.
Коля вышел из Смольного и вдруг почувствовал себя смертельно уставшим. Не хотелось ни стоять, ни идти, ни думать. «Лечь бы сейчас посреди улицы, – вяло подумал он. – И пусть подобрала бы „скорая“, в больницу отвезла. А там тишина, покой. Ни тебе Кузьмичева, ни тебе проблем. Отдыхай и пей компот».
Нужно было возвращаться на работу, но Коля вышел из автобуса и свернул на Моховую, а потом на Пестеля – решил забежать домой. Маша и Генка неожиданно оказались дома. Генка радостно повис на шее отца, сказал, с гордостью показывая огромный синяк под глазом:
– Отметь в приказе, батя. Была схватка с «урками».
– Ты думаешь, о чем говоришь? – рассердился Коля. – Эх, Гена, Гена. Сколько раз я тебе говорил – не всякие фантазии хороши. Ты опять взбудоражил весь класс? Когда завуч придет?