Рожденная второй
Шрифт:
Моя семья принадлежит к аристократии Мечей. Они равны первенцам Удела Добродетели, но лишь потому, что мать из Просветленных. Другие перворожденные Мечи по статусу ниже перворожденных Добродетели. Не могу представить, каким образом такой человек попал в цензоры. В основном оперативники Ценза, конечно, первенцы, однако они из младших Уделов – Удела Атомов, касты ученых, или Удела Морей, жителей рыбацких деревень. Как известно, они ни по достатку, ни по статусу не равны перворожденному Добродетели.
– Как мне вас называть? – интересуюсь я, стараясь
– Виноват – не представился раньше! Агент Кипсон Кроу, перворожденный Удела Добродетели. Я из Милосердия.
Столица Добродетели – Непорочность. Милосердие – его побратим, где расположены самые большие поместья.
– И что вы здесь делаете, агент Кроу? Разве вы не должны жить в столице, принимать новые законы для второрожденных и богатеть?
Агент Кроу растягивает губы в улыбке, и угольно-черные линии у его глаз изгибаются.
– Оказывается, принимать законы не так интересно, как следить за их исполнением.
– Что вам от меня нужно, агент Кроу?
– Зови меня Кипсон. А тебя как прикажешь называть?
– Просто моим именем.
– Это каким же?
– Вы знаете, что меня зовут Розель Сен-Сисмод.
– Неужели? Я все еще пытаюсь выяснить, кто ты такая.
– Ничего подобного.
– Намекаешь, что я вру? – Его голос звучит скорее недоверчиво, чем возмущенно.
– Вы верите, что я Розель Сен-Сисмод. Так что же вам от меня так нужно, что пришлось держать взаперти?
– Возможно, хочу узнать тебя получше?
– Зачем? Я второрожденная. Вы – первенец. Нет никакого смысла.
– Ты меня интригуешь.
– Как это?
– Розель, которую я видел на экране, казалась маленьким роботом с виртуальным доступом, – отвечает Кроу.
Он имеет в виду беспилотники с камерами, что неотступно сопровождали меня большую часть жизни, транслируя потоковое видео на каналы доступа. Мне предоставляли несколько часов уединения в день, но в основном моя жизнь была открытой книгой, которую нередко изучали вуайеристы с садистскими наклонностями вроде агента Кипсона Кроу.
– Думал, я ее знаю, но ты – точно не она. Розель бы никогда на меня не набросилась. Она бы подчинилась старшему по званию.
– Вы выстрелили мне прямо в сердце. В упор. Некоторые инстинкты невозможно подавить. Например, инстинкт выживания.
– Какие опасные вещи ты говоришь. Звучит как измена, – с леденящим душу весельем заявляет Кроу.
– Почему вы на базе Мечей, агент Кроу? Вы ведь не просто так здесь оказались? Это место не для вас. То есть работа в Цензе идеально вам подходит, но не эти подвалы. Это ниже вашего достоинства. – Я внимательно наблюдаю за лицом Кроу, стараясь уловить скрытые подсказки, как учил делать Дюна при допросе противника. Агент Кроу почти не выдает себя, только в глазах неуловимо мелькает какая-то тень. – Вы здесь не по своей воле. Вы наслаждаетесь своим амплуа охотника, но… вам пришлось пойти на это, потому что… – вслух размышляю я. Кроу косится на свою метку. – Потому что ваша метка не всегда была золотой. Раньше она была
– У меня была старшая сестра. Она умерла, – без капли раскаянья заявляет Кроу.
– Что с ней произошло?
– Несчастный случай. Понимаешь ли, в отличие от меня, Саба не умела плавать. Никто не научил бедную овечку – ведь она была перворожденной. Родители так тряслись над ней, все переживали, как бы она не поранилась. Одним прекрасным утром ее нашли плавающей лицом вниз в утином пруду.
Он убил ее – это видно по его глазам. Я уж думала, что он не может напугать меня сильнее, но я пугаюсь.
– Какое несчастье. И тогда ваши родители…
– Решили, что какое-то время мне лучше реализовать себя где-нибудь подальше, за пределами Удела Добродетели.
То есть они не могли обвинить убийцу, потому что тот стал их единственным наследником. Либо род продолжит Кипсон Кроу, либо кровная линия зачахнет. Собственность и активы родителей будут перераспределены, а им самим назначено скромное содержание. Возможно, их бы даже переселили в Удел Солнца или Удел Камня – без наследника или разрешения и возможности завести нового, им не позволили бы остаться в Уделе Добродетели.
– И как же, по их мнению, вы должны себя реализовать?
– О, у меня много интересов. Один из них – охота на третьерожденных. Другой – пытки, но ты уже и так догадалась. Это написано у тебя в глазах, таких синих, таких огромных. Ты ведь все видишь, правда? Ты сразу признала меня своим господином и напугалась, потому и отреагировала соответственно.
– Вижу, – бормочу я.
Но я его не только вижу, но и чувствую. Весь его облик кричит о жестокости. Она тянется ко мне ледяными пальцами и холодит до мозга костей.
– Родители хотели, чтобы я избавился от этих наклонностей, особенно до того, как женюсь и возглавлю семью. Но у меня есть небольшой секрет. – Агент Кроу наклоняется ближе и шепчет: – Сомневаюсь, что мне когда-нибудь наскучит наслаждаться болью.
Он встает, медленно снимает плащ и бросает его на спинку стула. Расстегивает одну за другой золотые запонки в форме нимба, убирает их в карман брюк, а потом закатывает рукава. Кладет руки на пряжку ремня, с мучительной неспешностью расстегивает ее и резко вытягивает ремень из петель. Тот же самый ремень, которым я его душила.
Поднимаюсь, расставляя ноги на ширину плеч. Руки принимают оборонительную позицию. А вот страх контролировать сложнее.
– Я не дам себя пытать, агент Кроу. Мы же знаем, что у вас нет причин. Моя личность уже не ставится под сомнение, и это не допрос.
– Ты напала на меня. Подобная агрессия подозрительна. Солдаты видели твою реакцию на укол транквилизатора – это обычная процедура, когда невозможно проверить человека. Что и дает мне основания продолжать допрос.
– Вы можете установить, кто я, просто взяв образец волоса, – отвечаю я и отодвигаюсь, потому что Кроу тем временем пытается приблизиться.