Рожденные лихорадкой
Шрифт:
– Энергетические батончики...
Он хмыкнул.
– Вот это я понимаю, искажение названия. Они не только не добавляют никакой ощутимой энергии, а уверен, еще и истощают мою. И ещё, они невкусные и вызывают у меня угнетённое состояние, – его фиолетовые глаза увлажнились.
– Тебя всё угнетает. Если бы ты хоть иногда выбирался из кровати...
– Какой смысл в том, чтобы выбираться из кровати, если ты заставляешь меня сидеть в этих тесных, грязных комнатушках?
– Я не
– Твои "просьбы" висят булыжником на моей шее, – горестно проговорил он. – Я такой же невидимый, каким и был на Олине.
– Так же, как и я, – сложив поэму по сгибам, она убрала её в ящик и, растянувшись на кровати с мечом под боком, закрыла глаза. Она не стала раздеваться. Никогда этого не делает. Спать и так достаточно опасно. Ей хватило тех раз, когда она, просыпаясь, была вынуждена сражаться обнаженной. Хотя у этого и были свои преимущества – кровь смывать гораздо легче, и это зачастую приводит в жуткое замешательство противников мужчин – она предпочитала не делать этого.
Шазам тут же поднялся, обернулся по кругу три раза, лёг и тут же снова вскочил, ощетинившись так, что матрас задрожал.
– Ты плохо пахнешь. Хищником. Я не смогу спать, из-за тебя тут всё провоняет. Кто к тебе прикасался? Зачем прикасался?
– Я не пойду в душ, – сказала она, не открывая глаз. – Я слишком устала. К тому же бывало, мы оба пахли и похуже.
– Ну и хорошо. Тогда никаких обнимашек.
– Я и не просила. Я никогда не требую обнимашек. Я даже слово такое не использую.
– Тебе и не нужно. Твои ожидания – решетки моей клетки.
– Я просто предложила их в обмен на уход, ведь у тебя есть мех, и ты горячий как маленькое солнышко и мог меня согреть. А некоторые из тех миров были холодными, – и всё равно она часто чувствовала, будто в костях у неё был лёд.
– Здесь-то не холодно. И ты целый день за мной совсем не ухаживала. А это был длинный день. И я был один всё время. Потому что ты заставляешь меня сидеть тут безвылазно.
– Ты привлечешь к себе слишком много внимания.
– Я буду оставаться в высшем измерении.
– До тех пор, пока не решишь, что тебе не хватает внимания.
– Мне нравится внимание.
– А мне нет.
– А когда-то нравилось?
– Не помню.
– Ты меня стыдишься. Потому что я толстый. Вот почему ты не хочешь, чтобы они меня видели.
Она слегка приоткрыла глаза, её веки были тяжелыми.
– Я не стыжусь тебя. И ты не толстый.
– Посмотри на мой живот, – печально произнёс он и, прижимая обе лапы к нему, потряс им.
Она улыбнулась.
– Мне нравится твой животик. Думаю, это идеальный, прекрасный животик, мягонький и кругленький.
Вчера
– Может тебе за себя стыдно. Тебе должно быть стыдно. У меня шёрстка за ушами скаталась.
– Ты красавчик, Шазам. Я займусь тобой завтра, – сонно сказала Джада.
– Завтра уже настало.
Она вздохнула и протянула руку, и Шазам с упоением подсунул под нее свою голову.
Джада запустила пальцы в длинную шерсть за его ушами и начала нежно распутывать её. Она никак не могла понять, откуда у него брались колтуны, если он почти всё время спит и редко из кровати вылезает.
Он задрал мордочку и с глазами, полуприкрытыми от удовольствия, заурчал:
– Я вижу тебя, Йи-йи.
"Йи-йи" назвал он её в тот день, давным-давно на Олине, когда она дала ему имя. Он повторял одни и те же слова на протяжении четырёх лет, когда она просыпалась и засыпала, и не успокаивался до тех пор, пока она не отвечала ему.
– Я тоже тебя вижу, Шазам.
Немного позже они, свернувшись калачиком вместе, заснули, как делали это в других мирах. Голова Шазама лежала на подушке поверх её волос между её шеей и плечом, одной передней лапой он обнимал её руку, а одна задняя лапа торчала вверх и дёргалась, когда он видел сны.
Часть II
...Я здесь не для того, чтобы узнать историю крушения,
а ради обломков.
Ради самих обломков, а не овивающих их мифов.
Лицо утопленницы к солнцу всегда обращено.
Следы ущерба, вымытые солью, покачиваются в тусклой красоте.
Каркаса рёбра, изгибаясь, защищают робких постояльцев...
– Адриенна Рич
Мифы о монстре, как правило, страшнее самого монстра. Но, к сожалению, монстр чаще всего достаточно ужасен сам по себе.
– Книга Дождя
Глава 12
Здесь перекрёсток времён...
Мы с Бэрронсом приземлились на безопасном расстоянии от огражденной черной дыры, зависающей в воздухе около подземного входа в ночной клуб "Честер".
Джейни и Стражи под руководством Риодана заградили подходы к каждой черной дыре в Дублине. Я оглянулась на неё через плечо и вздрогнула. Они беспокоят меня на клеточном уровне, даже когда мои чувства ши-видящей приглушены. Убить теперь стало тревожно легко: просто толкнуть кого-то в парящую сферу, и не останется ни единой улики. Хотя сейчас некому и расследованиями убийств заниматься – все слишком заняты тем, чтобы выжить самим. Бесконечная очередь из желающих попасть в клуб держалась подальше от огражденного участка, видимо им дыры нравились не больше, чем мне.