Рожденные ползать

Лебедев Виктор Петрович

Черт возьми, где же остальные? И, уже не в силах сдержать отвращение, он нажал на спусковой крючок. Грянула очередь, тварь взревела, совсем по-человечески хватаясь за бок от боли. Следующая очередь пришлась ей в голову. Мутанта отбросило на грязноватый снег, который сразу окрасился черной кровью.

И тут что-то стремительное и тяжелое сбило Вильдера с ног. Он забился, силясь выбраться из-под туши, представляя, как сейчас точно такое же существо запустит в него свои руки-клешни. Но тут услышал сдавленный знакомый голос:

– Тише ты, дурной. Ты зачем шумишь, идиот?

К огромному облегчению Сергей узнал Евгения Андреевича.

– Да их здесь, как килек в банке, – покрутил он пальцем у виска. – Сейчас подтянутся.

На вопрос, где еще один человек, Евгений Андреевич показал

характерный жест рукой, проведя по своему горлу. Значит, тоже спекся.

– Давай-ка отсюда двигать, неудачное время выбрали. На случку они, что ли, сюда сбрелись? Смотри, вон уже ковыляют к нам. Живо, за мной!

Бежать в химзе было тяжело, Сергей задыхался, спотыкался о неровности и уже был готов свалиться без сил. Пробегая мимо снежной кучи, Евгений Иванович вдруг вскинул автомат и выстрелил. Пули вспороли снежную кашицу, взметнули вверх сверкающие ледяные искорки и увязли где-то в толще. Холм задрожал, ожил. Из его верхушки вытянулась какая-то подвижная конечность, очень похожая на язык. Но они уже были на безопасном расстоянии. Обладатель столь длинного языка здорово им помог, когда твари с клешнями, преследовавшие Евгения Ивановича и Вильдера, поравнялись со снежным холмом. Язык слизнул с плаца сразу двоих мутантов и тут же исчез в куче. Остальные преследователи тотчас сбавили темп, начали забирать далеко в сторону, и этого хватило прапорщику и Сергею, чтобы кубарем скатиться по лестнице, ведущей в бункер, и забарабанить что есть силы в гермодверь. Тогда им удалось спастись, но с вылазки вместо четверых вернулись только двое.

Выходы на поверхность решили ограничить, теперь выбирались раз в один-два месяца за самым необходимым – людьми надо было дорожить. Но Сергей стал полноправным участником этих вылазок.

* * *

Шли годы. В бункере осталось всего пятнадцать человек. Колония медленно, но верно угасала. Не хватало людям надежды, которая бы вела их по жизни. Жители замыкались каждый в себе, а кроме редких выходов других событий в жизни бункера не было. Даже неунывающий Евгений Андреевич загрустил. Требовалась встряска.

В летние месяцы очередного сезона ввиду проявлявшей чрезмерную активность живности решено было поставить ряд ловушек недалеко от входа в бункер, чтобы не нарваться на неожиданность. Умелец Пал Палыч соорудил несколько примитивных капканов, и они вдвоем с Сергеем Вильдером решили установить их, как стемнеет. Евгению Андреевичу нездоровилось с утра, поэтому по настоянию врача ему рекомендовалось пропустить вылазку.

– Да мы и ходить никуда не будем, у входа поставим и сразу назад, справимся без тебя, – убеждал прапорщика Сергей, и тот сдался, махнул рукой.

Снаружи было тихо. В пределах видимости никакого движения не наблюдалось. Они возились над очередным капканом, не забывая следить за местностью. Хищники попадались в ловушки редко, но внушить зверям обходить это место стороной все же следовало. Потому капканы обновлялись регулярно, частично их маскировали, присыпая древесной трухой, листьями осенью или снегом в зимнюю пору. Место помечали, чтобы не угодил свой ненароком.

«Удивительно, – думал Вильдер, – ставим капканы мы, а сами выступаем в роли добычи». Он задумался и не сразу заметил, как Пал Палыч вдруг вскочил и куда-то зашагал. Опомнился, когда было поздно. Сергей рванулся за угол, вспарывая лучом фонаря тьму – никого. Куда поперся этот чудила? Где-то вдали мелькнул силуэт. Вильдер пробежал десяток метров. Точно – Пал Палыч бодро шагал, направляясь к стене, окружавшей войсковую часть. Там, в ограждении, чернел провал. Пара секунд – и мужик исчез в проходе.

Сергей колебался, стоит ли догонять Пал Палыча. Почему он должен подвергать риску свою жизнь из-за его непонятной выходки? И куда этот чудак вообще направляется? Там же лес, полный опасностей, чужой и неприветливый, место обитания самых причудливых форм жизни, настроенных весьма враждебно. «Пока я думаю, Пал Палыч уходит все дальше». Кроме того, Сергею стало любопытно, что за резкая смена настроения и поведения у товарища. Последние сомнения были преодолены – Вильдер побежал к проходу.

Сразу за стеной его поглотила зеленая колышущаяся волна, накрыла с головой. Лес вдыхал его запах, изучал, касался своими ветками, пробовал его на вкус. Он был как единый организм, чуждый, словно с другой планеты. Но как же сказочно красиво было здесь! Даже скрюченные радиацией корявые деревца вызывали восхищение Сергея. Лианы опутывали стволы, свисали сверху, обвивали ветки. Мох укутывал камни, а земля густо поросла травой. Луч фонаря прыгал по деревьям, выхватывал новые детали, разгонял темноту, но нигде не было ни следа Пал Палыча. «Сквозь землю провалился, что ли? – зло подумал Сергей. – Да так ему и надо, а то, ишь, в прятки играть удумал?»

Осторожно раздвигая рукой лианы, Сергей медленно продвигался вперед, сам не зная, куда он направляется. Вероятность того, что он найдет здесь, в этих зарослях, Пал Палыча, была ничтожно мала. Но он не торопился возвращаться, ему хотелось побыть здесь еще немного, насладиться обманчивым чувством покоя, безмятежности – таких забытых ощущений за столько прожитых лет в бункере. «Кстати, а сколько он уже живет в бункере?» Вильдер за временем не следил, оно остановилось для него тогда, в день ядерной катастрофы. Он смутно припомнил, как один из выживших вроде бы говорил, что прошло уже семнадцать лет, как они укрылись в убежище.

Лес жил своей жизнью, шуршал, колыхался, кто-то ухал вдалеке, но на прежние крики сов это похоже не было – скорее, звук напоминал протяжный стон, который резко обрывался на самой его высокой ноте. Но доносилось это издалека, беспокоиться было рано. Главное – не заблудиться среди сплетений деревьев.

Здесь было хорошо, уютно и спокойно. Вильдер понимал, что это обманчивое впечатление, ведь опасность исходила именно отсюда или со стороны Бирюлевского дендропарка, но сейчас лес вызвал в памяти то прежнее чувство, когда они с друзьями отправлялись на пикники в лесную чащу. Вдруг Сергею захотелось снова почувствовать дыхание леса, как раньше, и он понял, что не сможет противиться внезапно нахлынувшему желанию. Он беспокойно взглянул на дозиметр, но прибор успокоил его. «Эх, была не была». Вильдер стащил противогаз одним рывком и подставил лицо волнам прохладного воздуха с его тысячами запахов. Как же ему этого не хватало! Сергей закрыл глаза и наслаждался забытыми ароматами. Нежность воздуха таила в себе желанную прохладу и свежесть, дурманила и обволакивала.

Он не услышал жужжание за спиной, и только когда почувствовал боль в районе шеи, будто его укололи иголкой, открыл глаза. Он вскинул руку, смахнул какое-то насекомое или животное размером с ладонь, отпрыгнул в сторону, но покусившегося на незащищенную шею создания уже и след простыл. Сергей ощупал шею – кожа немного вздулась, и дотрагиваться было больно. Разом лес перестал казаться дружелюбным. Навалился страх. Как же можно было настолько расслабиться на враждебной территории, что позволить себе снять противогаз и закрыть глаза? Превозмогая нахлынувшую слабость, Вильдер натянул противогаз. И с ужасом понял, что не знает, в какую сторону идти. Кругом была сплошная стена искривленных деревьев, в каждом просвете мерещились чудища, способные поразить воображение даже самых искушенных и повидавших многое на своем веку. Вильдер бегал по лесу, натыкался на стволы, путался в лианах, а остатки сил стремительно таяли. Наконец, он как следует приложился об очередное дерево, выросшее на пути, и свалился навзничь, думая о том, что вот он, конец его никчемной и пустой жизни. Прежде чем сознание покинуло его, он услышал, будто лес шептал ему:

– Очист-и-и от скверны-ы…

* * *

Его нашли сидящим на ступенях возле гермодвери, привалившимся спиной к стене и не подающим признаков жизни. Трое суток он бредил, его мучили кошмары. Евгений Андреевич не отходил от кровати Сергея, каждые полчаса меняя смоченный платок на лбу. Как и от чего лечить Вильдера, прапорщик не знал. Он видел мучения врача, и в голову закрадывалось лишь одно – прекратить страдания Сергея, избавить его от боли, успокоить душу и тело. К этому варианту склонялись и остальные жители, они уже начали роптать – мол, вдруг Вильдер занес какую-нибудь дрянь и их всех ждет мучительная смерть. От самосуда их удерживал только авторитет Евгения Андреевича.