Рожденные в СССР. Пришествие

Коруд Ал

– Ну ты-то при хлебе будешь, если шоферить станешь.

– Это да. Но… – Михаил уставился на четвертого мужчину в их компании, его соседа по комнате Николая Кучера. –

Знаешь, не желаю в этой жизни ничего под себя тащить и мухлевать. Вот как отрезало! Честно хочу людям в глаза смотреть. Там, в прошлом, – Сидоров замялся, а затем заливисто рассмеялся, – как и сказать не знаю.

– Будущее прошлое, – тут же помог ему Степан.

– Правильно говоришь, братан! Много, в общем, за мной грехов было, и если Провидение дало нам еще один шанс, то жить надо совсем по-другому. Широко и раздольно, на пользу всему сущему.

– Во как тебя зашкондыбило! – заметил язвительно Кучер. Его цыганистое лицо прорезала ехидная улыбка. – Да живи в свое удовольствие, раз так вышло!

– Не получится, уже решил для себя, как отрезал, – в глазах Михаила Холмогорцев заметил некое просветление. Такое бывает, когда алкоголь

уже разогрел кровь, растормозил мышление, но еще нисколько не затуманил мозг. Многие только ради этого и пьют, умудряясь затем использовать накатившие откровения в последующей жизни. – Я же умер там, как из автобуса вышел, с больнички ехал. И поначалу с дуру решил, что попал в Чистилище. На рай или ад больно уж все смахивало. То-то менты на меня так странно смотрели, когда я с перепугу все молитвы вслух перечитал и чуть на колени перед ними не грохнулся. Тоже мне херувимы нашлись! Но все равно мне непонятно, кто и как нас в прошлое перенес. Вот точно помню, что лежу на улице и в районе грудины резкая боль. Умер я от инфаркта, ребята, ей-богу, концы отдал.

За столом воцарилось молчание. Его тягость, к удивлению всех, первой прервала бархатным голоском Валентина. Стряхнув в чашку пепел от сигареты, она задумчиво произнесла:

Конец ознакомительного фрагмента.