Рождественские новеллы зарубежных классиков
Шрифт:
20 декабря
– Не мешает нам подумать о том, чтобы укрепить нашу маленькую крепость на случай неожиданного появления волков, – сказал дедушка, осматривая окно. – Оконная рама очень стара, и ее легко вышибить. Попробуем укрепить ее.
Я, конечно, с радостью принялся за работу.
Мы взяли две дубовые доски от наших старых яслей и наколотили их внизу и вверху окна. Теперь вышибить раму довольно трудно. Дверь у нас постоянно на толстой железной задвижке, и мы отворяем ее изредка, чтобы наполнить снегом бочку, когда кончается запас воды. Мы употребляем эту воду в нашем хозяйстве и находим, что она не хуже, чем ключевая.
21 декабря
Мы все бережем масло, и из-за этого я чуть не разбил большой глиняный кувшин с водой для питья. Он стоит у нас всегда в углу, на полу. Я пошел туда что-то искать и в темноте опрокинул его. Хорошо еще, что пол у нас не деревянный, а земляной, так что кувшин остался цел, и только пролилась вода.
– Вырой в углу ямку, – сказал дедушка, – и поставь в нее кувшин, тогда он не будет опрокидываться.
Я зажег лампу и взял заступ, но только что я начал копать, как дедушка внезапно остановил меня.
– Погоди-ка, – сказал он, беря у меня заступ и начиная рыть землю с величайшей осторожностью.
– Что вы ищете, дедушка? – спросил я.
– Видишь ли, я совершенно неожиданно вспомнил, что несколько лет тому назад закопал здесь несколько бутылок вина. Это была бы прекрасная находка. Нашел! Вот бутылка! А вот и другая и третья, они все подряд и лежат.
Дедушка отрыл целых пять бутылок вина. С каким удовольствием выпил он полстаканчика этого старого вина, уговаривая меня выпить тоже за счастливую находку.
– Вот мы с тобой и отпраздновали первый день зимы! – сказал он.
Я заботливо уложил бутылки, чтобы сохранить их, зная, как вино необходимо для моего старого деда. Это маленькое приключение оживило нас и придало нам бодрости. Мы долго сидели и разговаривали.
Дедушка дал мне урок астрономии, и, мне кажется, теперь я понимаю, как земля движется вокруг солнца, отчего день сменяется ночью, зима – весной, весна – летом, лето – осенью и осень опять зимой. Узнал я также, что земля наша круглая, как шар.
22 декабря
Я учил в географии, что обитатели гор мало похожи на других людей. «И неудивительно, – говорил мне дедушка, – что их образ жизни и нравы так отличаются от нравов жителей долин. Горцы большую часть года заключены в своих хижинах или бродят по горам со своими стадами, почти не встречаясь с людьми. Альпийский пастух в продолжение целого года видит меньше людей, чем мы, жители деревень, в продолжение одного месяца. Эта уединенная жизнь не может не отражаться на характере горцев. Они сосредоточенны и молчаливы; они привыкают справляться собственными силами с суровой природой».
Так рассказывал мне дедушка, а огонь пылающего очага освещал его длинную седую бороду, серую шапочку, опушенную мехом, и грубое, старое платье. Я смотрел на его лицо с кроткими серьезными глазами и доброй улыбкой, и мне казалось, что я вижу перед собой одного из тех святых, которым молятся у нас в долине. Я думал также о том, как он должен был страдать за меня и за отца, и при этой мысли глаза мои наполнялись слезами.
Но мы решили отвлекать друг друга от грустных мыслей, потому я скрывал свои слезы.
Дедушка показал мне еще несколько работ, которыми занимаются горцы в зимнее время. Как я завидую людям, которые могут скоротать зиму постоянной работой! Если бы, например, у меня были материалы и инструменты и если бы я умел вырезывать из дерева такие прелестные вещи, какие делают в Бернском Оберланде, или если бы я умел изготовлять часы, как часовщики в Шо-де-Фоне и в долинах швейцарских озер, как я был бы счастлив! Даже если бы я делал грубые деревянные бочки и ведра, как другие жители гор, и то я был бы доволен: работа облегчает самое тяжелое существование.
При свете лампы или огня на очаге я плету сиденья из соломы, но даже эту грубую работу приходится оставлять в то время, когда мы должны сидеть в темноте. Тогда мне остается только одно утешение – слушать рассказы дедушки и разговаривать с ним. Если бы этот могильный мрак сопровождался еще могильным молчанием – наше положение было бы ужасно!
23 декабря
Дедушка жалуется на боль и онемение членов. Каждое утро мы с ним ходим некоторое время взад и вперед по нашей темнице. Это необходимо для нас обоих. Дедушка при этом опирается на мое плечо.
Сегодня он разулся и протянул к огню ноги, и я заметил, что они сильно опухли. Он уверяет, что это бывало и раньше и что нечего беспокоиться.
Я постоянно напоминаю ему, что он должен выпивать несколько глотков вина для поддержания сил. Вообще, он, видимо, заботится о своем здоровье только для того, чтобы не беспокоить меня.
Боже, сохрани мне друга, может быть, единственного на земле!..
24 декабря
– Часть дня мы слепые, – сказал дедушка, – и потому нам нужно приучать себя работать, насколько возможно, ощупью. Попробуем плести из соломы в темноте, может быть, привыкнем.
Мы сделали первую попытку, и наша работа вышла довольно недурно. В другой раз, вероятно, выйдет еще лучше. Я хочу попробовать делать соломенные шляпы. Мне очень хотелось бы научиться этому мастерству, оно не трудно, я видел, как делали шляпы маленькие пастухи в горах.
25 декабря
Этот святой день мы посвятили молитве и разговорам о Спасителе. Я никогда не забуду мои беседы с дедушкой. Сегодня он так много и трогательно рассказывал мне о рождении Спасителя, Его земной жизни, страданиях и смерти. Он передал мне много проповедей, притч и бесед Его с учениками, полных божественной прелести. Я слушал его, и мне казалось, что я стою в нашем старом храме, кругом меня толпятся друзья и соседи, раздается церковное пение и звон колоколов.
О, как счастливы люди, которые могут соединяться для молитвы и расходиться для работы!