Рождество с тобой (сборник)
Шрифт:
Понятия не имею, почему продолжаю защищать и оправдывать Рори. Не знаю, почему принимаю весь удар на себя, когда он должен быть направлен на него. Я принимаю каждый упрек дочери, каждое замечание в свой адрес, потому что я ее мать и не собираюсь разрушать ее мир.
— Иди готовься к своему концерту, — говорю я ей.
Я жду, пока Руби уйдет, но она стоит на месте. Наконец, не выдержав, она начинает напевать песенку и выскакивает из кухни. Я жду до тех пор, пока не слышу ее шаги на
— Алло?
— Гвенни.
Я закрываю глаза, сердце замирает, когда я слышу, как назвал меня Рори. Он не называл меня так уже много лет. Мне столько хочется сказать ему прямо сейчас. Но больше всего я хочу знать, почему он назвал меня так после стольких лет.
— Рори.
Он издает смешок. Для него это не более чем игра. Я закрываю глаза и прошу Бога дать мне сил пережить этот телефонный звонок.
— У Руби сегодня вечером концерт, верно?
— Да, а что?
— Я собираюсь прийти на него. В шесть тридцать?
— Ты уже сказал ей об этом? — спрашиваю я, чтобы знать, должна ли я подготовить дочь к тому, что он не появится.
И приготовиться самой.
— Почему бы мне не говорить ей?
Я вскидываю свободную руку, хотя рядом никого нет, чтобы увидеть мой драматический жест. На моей кухне развернулось представление, достойное Оскара.
— Не знаю, Рори, может, потому что ты не пришел вчера вечером, и мне пришлось сказать ей об этом. Мне пришлось солгать ради тебя.
— Я был там вчера вечером.
— Нет, тебя там не было, — цежу я сквозь стиснутые зубы.
Я пытаюсь успокоиться, но гнев переполняет меня. Он такой непонятливый, хотя раньше таким не был.
— На случай, если тебе интересно, именно я была рядом с нашей расстроенной дочерью и пыталась заставить ее улыбнуться.
— Послушай, я там был. Просто не смог заставить себя войти после того, как увидел там тебя. Ты выглядела… — он замолкает, и я слышу, как на заднем плане шуршат бумаги. — Увидимся в шесть тридцать. Займи мне место.
Он вешает трубку прежде, чем я успеваю сказать ему, чтобы сам искал себе место. Все бесполезно. Единственное, что мне остается так это проявить твердость.
Я набираю номер своего адвоката. Уже поздно, и звонок переходит на голосовую почту.
— Это Гвен Саттон…
— Мама, — голос Руби заставляет меня вздрогнуть, и я вешаю трубку.
Лучше, чтобы Руби не слышала того, что я собираюсь рассказать своему адвокату о ее отце и его невыполненных обещаниях.
— Мам, — снова повторяет она, стоя на пороге кухни.
— Да, милая?
— Мне нужна твоя помощь.
Моя маленькая девочка стоит в нарядном платьице и выглядит взволнованной. Исчез тот резкий тон, которым она разговаривала со мной раньше. Я знаю,
— Иди сюда, я застегну твое платье.
Она так и делает, поворачиваясь, когда подходит ко мне.
— Что будем делать с твоими волосами? — спрашиваю я, приглаживая ее непослушные кудряшки, но они тут же вновь завиваются обратно.
Руби пожимает плечами.
— Хвостик с ленточкой?
— Хорошо, пойдем.
Мы вместе поднимаемся по лестнице и направляемся в ванную, где она садится за мой туалетный столик. Я стараюсь не смотреть на себя, но ничего не могу с собой поделать. Чтобы выглядеть сегодня достойно, мне понадобится фунт косметики.
Сделав Руби прическу, я говорю ей, что мне нужно принять душ и собраться.
— Почему бы тебе не посмотреть телевизор на моей кровати? Только постарайся не помять платье.
— Хорошо.
Я стою в дверях, наблюдая, как она забирается на кровать и устраивается с пультом в руке.
После того, как Рори съехал, многие мои привычки изменились. Раньше я заканчивала с душем за десять минут, а теперь стою под водой до тех пор, пока она не становится холодной, а подушечки пальцев не покрываются морщинками. Меня это успокаивает и дает время поплакать, подальше от любопытных глаз моей дочери. Однако сегодня вечером я быстро принимаю душ, чтобы подготовиться и выглядеть хоть немного по-человечески на ее концерте.
Когда я выхожу, на кровати для меня приготовлено платье.
— Что это? — спрашиваю я Руби.
Она пожимает плечами.
— Я подумала, что ты могла бы одеться красиво для папы.
Я заставляю себя улыбнуться и борюсь с желанием сказать ей, что он не появится, независимо от того, во что я одета. Вместо этого я прикусываю щеку изнутри, беру платье и иду обратно в ванную, чтобы подготовиться. Я тороплюсь, и злюсь, потому что у меня нет времени полностью высушить волосы.
— Вот что с тобой делает развод, — говорю я своему отражению в зеркале.
К сожалению, женщина, смотрящая на меня в ответ, не говорит мне, чтобы я прекратила себя жалеть и не напоминает, что именно этого я и хотела.
К тому времени, как мы добираемся до школы, я вся на нервах. Ума не приложу почему. Не то, чтобы я не разговаривала с Рори с тех пор, как он съехал, хотя мы почти не виделись — разве что мимоходом. Я вела себя как трусиха и оставляла Руби у его матери в те дни, когда он забирал ее. Так было легче, по крайней мере, для меня.
Оставив Руби с ее классом, я стою среди других родителей, в поисках хороших мест, которые для некоторых будто собственность на побережье — они готовы бежать к ним, расталкивая всех на своем пути.