Рождество с тобой (сборник)
Шрифт:
Однако все зависит от Гвен, и, учитывая, сколько она от меня вытерпела, мне придется нелегко на следующей неделе.
Гвен каменеет, когда я накрываю ее руку своей. Это удар прямо в сердце. Что ж, заслужил. Боюсь вспомнить, когда я в последний раз показывал жене, как сильно люблю ее. Прошли годы.
Годами накапливались оправдания, которые образовали между нами такую пропасть, что Гвен оставалось только расстаться со мной, а мне… Не уверен, что остается делать мне, но все скоро изменится. Я собираюсь измениться. Эти две женщины — самое
Пастор Джон занимает свое место за кафедрой. Сжимая руками деревянную кафедру, он оглядывает свою паству. Сначала он говорит о погоде и о том, как опасны могут быть холода.
Он напоминает нам о необходимости позаботиться о тех, кто не может это сделать самостоятельно, и не забывать о тех, кто сбился с пути.
Я оглядываю прихожан в поисках Гейба. Насколько мне известно, он здесь бывает.
Двери открыты для всех, но это не значит, что все приходят. Некоторым сложно вынести вид бездомного человека, или тот факт, что он выпрашивает еду или деньги.
Сложно представить, что если бы я в тот день не выглянул в окно, то не познакомился бы с Гейбом — человеком, у которого, по-видимому, ничего нет, кроме слов мудрости, и который открыл мне глаза на то, каким я хочу стать. Тем, кто ставит семью на первое место, кто выполняет обещания и присутствует в жизни своих жены и дочери.
По церкви разносится слово «прощение». Оно поражает меня до глубины души. Вот в чем я должен убедить Гвен, и я знаю, что будет сложно.
Пастор Джон, продолжает свою проповедь, и кажется, будто он смотрит в глаза каждого из нас. Я не могу отделаться от мысли, что он говорит именно со мной. Знаю, что это абсурд, так как в церкви полно народу, но в его словах есть что-то такое, что мне кажется будто я здесь один.
Может, это сам Бог говорит мне, что я должен вымолить у Гвен прощения. Не только ради нее и Руби, но и ради самого себя.
Как только служба заканчивается, я встаю со скамьи и вытягиваю руку, чтобы Гвен и Руби шли впереди меня. Знаю, что пользуюсь ситуацией, но ничего не могу с этим поделать. Я кладу руку на поясницу Гвен и внутренне готовлюсь к тому, что она оттолкнет меня. Когда же этого не происходит, я вздыхаю с облегчением.
Я рад, что никто не останавливается, чтобы спросить помирились ли мы. Мне нужно время, чтобы поговорить с Гвен и вымолить второй шанс. Если это означает, что мне нужно встать на колени, я так и сделаю. Я сделаю все, что угодно.
Я веду их вглубь церкви, затем вниз по лестнице — в зал, где будут поданы закуски.
Как только мы оказываемся там, Руби убегает к группе детей, с которыми ходит в воскресную школу, и я использую эту возможность, чтобы затащить Гвен укромный уголок.
Когда-то давно мы с ней так делали. Когда только начали встречаться и ходили вместе в церковь. После службы мы прятались в уголке и целовались украдкой, подальше от любопытных глаз родителей, бабушек и дедушек.
Черт, я скучаю по тем временам.
Тогда
Никакого стресса.
Никаких счетов.
Просто жизнь.
— Рори…
Я поднимаю руку, прося ее дать мне шанс высказаться.
— Помнишь, когда я обещал отвести Руби украшать печенье?
Не дожидаясь ответа, я продолжаю:
— В тот вечер я шел домой, чтобы подготовиться к вечеринке Джерри, но что-то остановило меня, и я оказался здесь. Я наблюдал за тобой и видел, как ты несчастна из-за меня.
Руки Гвен начинают дрожать, и она оглядывается, вероятно, пытаясь понять, слышат ли нас люди. Даже если и так, мне все равно. Она должна знать, что я чувствую. И если кто-то слышит, то может быть, при случае они замолвят за меня словечко.
— Я не могу здесь разговаривать, — говорит Гвен и уходит, не дав мне возможности что-то сказать.
Мои глаза следят за каждым ее движением, пока она не исчезает за дверью. Я разворачиваюсь и улыбаюсь, хотя, вероятно, это больше похоже на гримасу. По крайней мере, это то, что я чувствую. Очень трудно притворяться, что все в порядке.
Руби замечает меня и пытается улыбнуться, но лицо у нее грустное. Знает ли она, что я здесь, чтобы вернуть ее маму? Что хочу вернуться домой, и чтобы мы снова стали семьей?
Кажется, будто дверь, за которой скрылась Гвен, насмехается надо мной. Наконец я решаю, что с меня хватит, иду к двери и стучу один раз, прежде чем взяться за ручку. Ручка легко поворачивается, и я захожу внутрь. Моя жена стоит в углу и вытирает глаза. При виде меня она отворачивается к стене.
— Зачем ты пришел, Рори?
— В церковь или в эту комнату, Гвен? Возможно, ты не захочешь услышать ответ ни на один из этих вопросов.
Гвен не поворачивается ко мне, даже когда я подхожу ближе.
— Ответь на оба.
— Ну, что касается церкви, то я не знаю. Мне приснился кошмар…
— Нам всем снятся кошмары, Рори. Я в живу в нем.
— Гвен…
— А другая причина?
Я вздыхаю и продолжаю подходить к ней ближе.
— Когда я проснулся, мне потребовалось время, чтобы осознать, что то, что я пережил, было всего лишь сном. В нем были ты и Руби, но я не был твоим мужем или ее отцом. Мы жили в одном городе и не знали друг друга. Мне стало так плохо. Я чувствовал себя опустошенным и потерянным. Так же, как я чувствую себя сейчас.
Гвен откашливается и смотрит на меня через плечо. Тушь размазалась и стекает по ее лицу, а глаза покраснели. Все во мне кричит, что нужно подойти к ней, заключить в объятия, и сказать ей, что люблю ее и сделаю все возможное, чтобы все исправить.
— Я надеялся, мы сможем поговорить позже, — говорю я ей, когда моя ладонь обыденным жестом ложится ей на бедро.
Но для меня нет ничего обыденного в прикосновении к женщине, которую люблю. Я готов вывернуть душу, чтобы объяснить, что чувствую.