Рождество в доме Мегрэ
Шрифт:
– Скоро явится. Что касается Лорийе, люди из комиссариата Пале-Рояля собирают о нем сведения, и вы их скоро получите...
Как раз в это время Жан Мартен должен выезжать из Бержерака в Париж. Колетта, конечно, теперь спит.
В доме напротив, за занавесками, мелькает силуэт мадемуазель Донкер. Вот уж кому хочется догадаться, чем сейчас занимается Мегрэ!
Из домов стали выходить люди, целыми семьями, чаще всего с детьми, волочившими свои новые игрушки по тротуару. У кино, разумеется, стояли
– Вы дома, шеф?
И он ввел в комнату мужчину без возраста, который робко жался у стенки, понурив голову.
Мегрэ достал из буфета еще две стопки и наполнил их сливянкой.
– За ваше здоровье!
– сказал он, поднимая свою.
Мужчина колебался, рука у него дрожала, он смотрел на Мегрэ удивленными, испуганными глазами.
– За ваше здоровье, месье Мартен. Прошу прощения, что заставил вас прийти сюда, но здесь вы поблизости от дочки и сможете ее навестить.
– С ней ничего не случилось?
– Что вы! Я видел ее сегодня утром. Она очень мило играла с куклой. Можешь идти, Торранс. У Люка для тебя есть работа.
Мадам Мегрэ тут же ушла с вязаньем в спальню и, усевшись на край кровати, продолжала считать петли.
– Садитесь, месье Мартен.
Едва коснувшись губами стопки, мужчина тут же поставил ее на стол, хотя время от времени с тоской поглядывал на нее.
– Главное, не беспокойтесь и учтите, что я знаю вашу историю.
– Я хотел пойти к ней сегодня утром, - вздохнув, сказал Мартен.
– Я дал себе слово лечь спать и встать пораньше, чтобы поздравить дочку с Рождеством.
– Я и это знаю.
– Но у меня всегда получается не так, как хочется.
Каждый раз я даю себе зарок, что выпью не больше одной рюмки.
– У вас только один брат, месье Мартен?
– Да, Жан. Он младше меня на шесть лет. Больше всего на свете я любил его, мою жену и дочку.
– Вы не любите золовку?
Мартен растерянно вздрогнул и смутился:
– Не могу сказать ничего плохого о Лорен.
– Вы доверили ей свою дочь, не правда ли?
– Конечно. Моя жена умерла, я стал терять почву под ногами...
– Понимаю. А ваша дочка счастлива?
– Думаю, что да. По крайней мере, никогда не жалуется.
– Вы не пытались изменить свой образ жизни?
– Каждый вечер я даю себе слово, что покончу с этим, а назавтра все начинается сначала. Я даже ходил к доктору, и он дал мне кое-какие советы.
– И вы им следовали?
– Несколько дней. Когда я снова пришел к нему, он очень торопился, сказал, что у него нет времени заниматься мною и что мне лучше всего лечь в специальную клинику.
Мартен протянул руку к стопке,
– Вы никогда не встречали у золовки мужчину?
– Нет. Думаю, что в этом ее обвинить нельзя.
– Вы знаете, где познакомился с ней ваш брат?
– В маленьком ресторане на улице Божоле, где столовался, когда бывал в Париже между поездками. Ресторан находится близко от его конторы и от магазина, где работала Лорен.
– Долго продолжалось их знакомство до замужества?
– Точно не знаю. Жан на два месяца уехал, а вернувшись, сообщил мне, что женится.
– Вы были свидетелем на свадьбе?
– Да. А свидетельницей невесты была хозяйка меблированных комнат, где жила Лорен. У нее нет родственников в Париже, в то время она уже была сиротой. А в чем дело? Случилось что-нибудь неприятное?
– Пока еще не знаю. Какой-то человек в костюме Деда Мороза проник сегодня ночью в комнату Колетты.
– Ночью?! Что ему было нужно?
– Он подарил куклу. Когда Колетта проснулась и открыла глаза, она увидела, что он приподнимает планки паркета.
– Странно... Как вы полагаете, вид у меня приличный? Могу я зайти к дочери?
– Через несколько минут. Если хотите, можете побриться и почистить костюм здесь, у меня... А не мог ваш брат что-нибудь спрятать под паркетом?
– Жан? Никогда в жизни!
– А если бы ему нужно было что-нибудь утаить от жены?
– Что вы! Вы его не знаете! Он никогда ничего от нее не скрывает. Возвращаясь из поездки, отдает ей полный отчет, как хозяину. Она точно знает, сколько у него в кармане денег.
– Она ревнива?
Мартен промолчал.
– Вы поступите правильнее, если скажете мне все, что думаете. Речь идет о вашей дочке.
– Не думаю, чтобы Лорен была так уж ревнива, но она корыстна. По крайней мере, так утверждала моя жена. Она ее не любила.
– Почему?
– Она говорила, что у Лорен слишком тонкие губы, что она слишком холодна, слишком вежлива, всегда себе на уме. По мнению жены, она бросилась на шею Жану из-за его положения, квартиры, будущего...
– Она была из бедных?
– Она никогда не рассказывала о своей семье, но мы узнали, что отец ее умер, когда она была еще совсем маленькой, а мать работала приходящей прислугой.
– В Париже?
– Да, где-то в квартале Гласьер. Вот почему она никогда не упоминает об этом квартале. Как говорила моя жена, она из тех, кто знает, что ему нужно.
– Не кажется ли вам, что она была любовницей своего хозяина?
Мегрэ подлил Мартену капельку спиртного. Тот посмотрел на него с благодарностью, но все же колебался, видимо боясь, что от него будет пахнуть, когда он явится к дочери.