Рожок зовет Богатыря
Шрифт:
— А ну-ка... эта... — Антон решительно оттолкнул Катю, уперся спиной в стоящую рядом липу, а ногами — в желтую елку. Он поднатужился, но елка и тут не подалась ни на сантиметр. Антон с отчаяния заревел во весь голос.
Коряжина, на которой сидели Сережа и Светлана, покачиваясь, проплывала мимо.
Сережа, сжав губы, острым взглядом смотрел вперед. Перекат приближался. Коряжина ускорила ход.
— Держись за корни! Сколько есть силы — слышишь? — крикнул Сережа.
–
Светлана совсем приникла к бревну, изо всех сил вцепившись в толстый изогнутый корень. Все быстрей мчится коряжина, все слышней шум переката. Уже не слышно голосов на берегу — шум воды заглушает их... Толчок. Брызги дождем обдали Светлану. Она еще крепче сжала корень и закрыла глаза... Сейчас их начнет швырять с камня на камень...
И вдруг случилось что-то неожиданное. Коряжина остановилась. Она застряла вершиной в камнях, повернулась поперек течения и запрудила речку около берега. И здесь, в запруде, вода сразу улеглась и затихла.
— За мной! — коротко приказал Светлане Сережа.
Сердце у Светланы сжалось. Но она, не давая себе ни подумать, ни оглянуться, поползла за Сережей по скользкому и шаткому стволу. Потом он схватил ее за руку, и они вместе шагнули в мутную воду. Она не видела, не помнила, не понимала, как добралась до берега. Крепкие руки Кати и Антона подхватили ее.
Выскочив на берег, Светлана бросилась на шею Кате. Потом принялась обнимать Сережу и Антона. Потом опять Катю и наконец повалилась на траву и заплакала навзрыд.
— Светлана... ну, как эта... Ну что же ты... эта?.. — сам заливаясь слезами, закричал Антон. — Ты ведь уже... вылезла! Ты уже на земле, гляди-ка!
Катя не плакала. Только ее круглые щеки побледнели и руки чуть-чуть дрожали. Но в темных глазах уже светилась обычная спокойная и ласковая улыбка.
— Снимай платье, Светлана, — сказала она,— все снимай. Сушить будем.
Светлана, всхлипывая, стащила с себя намокшее платье.
— И рубашку снимай.
— А в чем же я буду? — жалобно спросила Светлана.
— А ни в чем. В трусиках. Мальчишки уйдут, а ты посохнешь.
— Вот что значит не растеряться! — Толя подбежал легкой рысцой, выставляя локти. — Вот что значит организовать вовремя!.. А что это здесь — баня?
— Уходите отсюда, ребята, — сказала Катя, не взглянув на Толю.
А Антон уставился на него, что-то соображая.
— А что ты... эта... организовал-то? — вдруг спросил он.
— Как — что? — Толя возмущенно поглядел на него. — Как это — что? Я же сразу начал кричать...
— Ребята, вы уйдете отсюда или нет? — прервала его Катя. — Несознательные какие-то...
— Ушли уже... — проворчал Сережа.
Но Толю задело это слово — несознательные.
— Почему это несознательные? Такие же, как ты!
Но тут Светлана взглянула на него и нахмурилась. Из глаз ее, будто сами собой, брызнули сердитые слезы:
— А уж ты-то молчал бы! Пионер! Зову: руку дай, руку дай! А он... У! Видеть тебя не могу!
— А я что? — закричал Толя. — Я сам еле вылез! Вон даже весь ободрался. Гляди, какой синяк — на камень налетел!
Но никто не хотел глядеть на его синяк. Всем почему-то было неловко и неприятно. Толя повернулся и молча отошел от них.
Девочки раскинули на кустах платье Светланы.
В горах еще погромыхивал гром, но здесь уже снова горячо светило солнце. И от мокрого платья тотчас пошел пар.
— Мне тоже посушиться надо, — сказал Сережа.
Он стащил с себя мокрый пиджачок и рубашку. Хотел и штаны стащить, но вдруг почувствовал, что у него не хватает больше сил — так он измучился. Он сел на буреломину и опустил руки.
— Поесть бы... — задумчиво сказал Антон, — только вот нечего...
— Разведем костер, — ответил Сережа, — может, рыбу поймаем какую. Медведи и то ловят, а мы не поймаем? В этих речках рыбищи во сколько бывает! Только вот отдохну немного.
— А чем поймаешь — руками? — сказал Толя и тут же усмехнулся. — А впрочем, что ж, медведь тоже лапами ловит.
— А мы удочку сделаем, — возразил Сережа. — У девчонок небось булавки есть... На кузнечика клюет хорошо.
Булавки нашлись — и простая и английская. Светлана даже брошку сняла со своего платья, маленькую брошку с голубым камешком, — может, и она годится?
— Давай удочки делать. — Сережа подал Толе одну из булавок.
Толя нахмурился. Опять этот Сергей приказывает ему! Он хотел что-нибудь возразить, как-то оборвать Сережу, но не нашел подходящих слов и молча взял булавку. Есть хотелось — может, и правда сумеют какую-нибудь рыбешку выудить.
— А леску из чего? — хмуро спросил он, согнув из булавки крючок.
— Из актинидии попробуем... или из лимонника, — ответил Сережа. — Если волокна вынуть, может, что получится.
— У меня в кармане... эта... как его... катушка есть, — отозвался уже повеселевшим голосом Антон. — Я вчера штаны зашивал. Не пригодится?
— Как — не пригодится? Ах ты, друг Антон, ты человек просто удивительный!
Сережа полез в карман Антоновой тужурки. А Светлана засмеялась:
— Смотрите, как Сергей обрадовался, даже целую речь произнес!
Сергей и Толя ушли ловить рыбу. Девочки принялись собирать топливо для костра. А Теленкин решил пойти на сопку, поискать клубники. Сейчас поспела клубника, ее много бывает на южных солнечных склонах.
— Во что собирать будешь? — крикнула ему вслед Катя.
Антон вместо ответа, не оборачиваясь, хлопнул себя по макушке.
— Ага! В кепку, значит! — засмеялась Светлана. — Ох, и чудило этот Телятина!
Конусообразная сопка, покрытая невысокой Травой и цветами пушистой камнеломки, щедро обогревалась солнцем. Антон не ошибся: уже с первых шагов ему начала попадаться некрупная лесная клубника. Антон, обрадовавшись, съел сразу несколько душистых, прохладных, сладких ягод, а потом снял кепку и, настелив на дно зеленых листьев, добросовестно начал складывать клубнику туда. Иногда попадались ягоды такие крупные, такие зрелые и заманчивые, что Антонова рука как-то сама тащила их в рот. Но тут вспоминался недавно пережитый позор — открывшаяся сумка, сыплющиеся из нее конфеты, скрытые от ребят, и Антон, густо краснея, бросал ягоды в кепку.