Розовое дерево
Шрифт:
— Как поживаешь? Кажется, не виделись с тобой тысячу лет! — Сьюзан отложила салфетки и протянула Миллисент руку. — Извини, что я не встаю.
— О, Боже, конечно же! Тебе незачем напрягаться. — Они обе старались избегать говорить о причине, почему Сьюзан оставалась сидеть в кресле: она была на седьмом месяце беременности, и в последние дни блузка откровенно оттопыривалась на ее круглом животе, и уже никакие ухищрения костюма не могли этого скрыть. Поэтому она большей частью сидела дома, посещая только семейные вечеринки, подобные сегодняшней. Через неделю или две, думала
Миллисент присела в кресло рядом с ней. Разница в их возрасте составляла всего несколько месяцев, и сколько себя помнила Миллисент, Сьюзан была ее лучшей подругой — после Полли Крэйг, конечно. А когда Полли вышла замуж несколько лет назад и уехала из городка, Миллисент даже сильнее сблизилась со Сьюзан. У этой женщины был трезвый ум, и хотя она могла порой сказать что-то неслыханное, все же находиться с ней рядом было забавно.
— Как ты себя чувствуешь? — серьезно спросила Миллисент, начав заниматься салфетками вслед за Сьюзан. Эта была третья беременность ее подруги, но, к удивлению всех и самой Сьюзан, она чувствовала себя намного хуже, чем прежде.
Сьюзан пожала плечами и машинально разгладила складки блузки на большом круглом животе.
— Хорошо чувствую. Ты слишком беспокоишься.
— Ну, кто-то же должен беспокоиться! Тебе же самой нельзя.
Сьюзан хихикнула:
— Да и некогда. Я все время занята Фаннином и Сэми.
— Ты им не сможешь ничем помочь, если не будешь себя беречь, — заметила Милли, — что они станут делать, если ты будешь вынуждена слечь в постель?
— Ну, Милли… ты все принимаешь слишком близко к сердцу. Здесь нет ничего опасного. Просто в этот раз я переношу все по-другому, не так, как в предыдущие. Вот и все.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю, — она замолчала, и загадочная улыбка чуть тронула ее губы, будто бы она знала какую-то тайну. — Я думаю, это означает, что будет девочка. — Ее сонные карие глаза ожили. — Правда, это будет прекрасно? Ты знаешь, я хотела сыновей ради Фаннина. Любому мужчине нужны сыновья. И я люблю их до смерти. Но они так скоро тебя покинут. А девочка — она будет всегда с тобой.
Миллисент почувствовала, как одиночество словно кольнуло ее. Или, может быть, это была просто зависть, потому что она знала, что слишком часто испытывает зависть, даже к таким подругам, как Сьюзан и Полли. Ей казалось, что они переступили порог того мира, из которого она была исключена, испытывали тайные чувства и эмоции, о которых она могла только догадываться. Она не испытывала недостатка в чем-либо и была вполне удовлетворена своим образом жизни, заботой об Алане, но порой случались минуты, когда она чувствовала себя несчастной, сознавая, что лишена чего-то такого, что ничем не может быть заменено.
— Тогда будем надеяться, что это девочка. — Миллисент смотрела вниз на руки, боясь, что ее мысли отразятся на лице. Пальцы быстро перебирали салфетки привычными движениями; на всю работу она затратила вдвое меньше времени, чем потребовалось бы Сьюзан. Если задуматься, было крайне глупо учиться ведению хозяйства: шить,
Миллисент не понравился такой ход мыслей, и она вспомнила, что ей есть что сказать:
— У меня есть новости.
— Правда? — Сьюзан заинтересовалась. — Какие?
— Кто-то собирается покупать дом вдовы.
— Миссис Белл? Честно? И кто же это? — Щеки Милли медленно залились краской, и она пожалела, что затронула эту тему. Было неприятно думать о незнакомце, который застал ее в таком дурацком положении.
— Я… я его не знаю. Думаю, он не из наших мест.
— Интересно, кто же это может быть… и почему он будет переезжать в наш город? С ним была семья?
Миллисент покачала головой, и, странно, ее щеки вновь зарделись:
— Я не знаю. Он не сказал.
— Ты имеешь в виду, что разговаривала с ним? Почему же ты так и не скажешь? Кто он?
— Кто он есть? — Одна из дочерей тети Ораделли, Бетти — приземистая, склонная к полноте женщина, очень похожая на свою мать — поставила за ними на стол тяжелую вазу. Очевидно, она услышала часть разговора.
— Какой-то мужчина собирается купить дом по соседству с Миллисент, — объяснила Сьюзан.
— Виллу вдовы Белл? Туда кто-нибудь переедет?
— Ах, этот дом пустовал, кажется, целую вечность! — воскликнула тетушка Софи.
— Кто он? — Марианна, другая дочь миссис Ораделли, пересела поближе.
— А как его зовут? — вступила в разговор Амелия, младшая сестра Сьюзан.
За какую-то минуту вокруг Миллисент и Сьюзан образовался небольшой кружок женщин, привлеченных новостью и страстно желающих задать вопросы и услышать подробности.
— Подождите! Пожалуйста! Я не знаю… — Миллисент подняла руки, как будто защищаясь.
— Ради Бога, о чем это вы тут кудахчете, словно куры на насесте? — это был голос тетушки Ораделли, решительно ворвавшийся в щебетание женщин, которое постепенно затихло.
— Миллисент сказала, что кто-то переезжает в дом вдовы Белл, мама, — объяснила Бетти.
— В самом деле? — тетушка Ораделли выглядела удивленной и заинтересованной. На минуту Милли испытала чувство удовлетворения от того, что обладает информацией, которую еще не слышала тетя Ораделли.
— Я так думаю. Я видела его возле виллы Белл, и он сказал, что собирается ее купить.
— Ты с ним разговаривала? — тетушка нахмурилась. — С абсолютно незнакомым мужчиной?
У Миллисент появилось желание провалиться сквозь землю под строгим взглядом миссис Ораделли.
— Я работала в саду, а он был в соседнем дворе, осматривал дом миссис Белл. Он подошел и представился.
— Для меня это звучит несколько необычно. Он джентльмен?
— Похоже, да…
— Что? Красивый? Таинственный? Не похож на наших?
Она помнила необычные карие глаза, в глубине которых плясали искорки смеха, и почувствовала, как краска вновь начинает заливать шею и лицо.