Розы на стене
Шрифт:
– Кристиан, я не хочу тебя видеть.
– Голос все-таки дрогнул, но я понадеялась, что этого никто не заметил.
– Никогда.
– Фридерика, но я же на все готов ради тебя.
– Даже рассказать, из-за чего умерла ее сестра? – вкрадчиво спросил Штаден-старший.
– Даже промолчать об этом. Кристиан чуть отступил от нас, словно опасаясь, что сейчас из него примутся выбивать сведения. Опасения его отчасти оправданы: что отец, что сын не церемонились с противниками; но тем не менее вряд ли они применят свои умения посреди оживленной улицы на глазах толпы прохожих. Но это отступление было слишком характерным – оно показало, что Кристиан выступает против нас, за неизвестного преступника. Но столь ли он неизвестен? – Фридерика, тебе
– Кристиан подчеркнуто не замечал моих спутников, смотрел только на меня, но в его взгляде была некая обреченность, он сам не верил, что я послушаюсь.
– Не надо ворошить эту историю, прошу тебя.
– Уходи. Хотелось сказать ему многое, но я смогла лишь выдавить короткое слово. Но и в это короткое слово я смогла вложить свое отношение. Кристиан вздрогнул, как от пощечины, покраснел, но все же нашел в себе силы проговорить: – Фридерика, ты всегда можешь на меня рассчитывать, помни. Я отвернулась, не желая больше ни видеть Кристиана, ни говорить с ним. Столько времени обманывать, пытаться манипулировать, а потом говорить, что я могу на него рассчитывать? Нет, я не на его стороне. От Штаденов рядом повеяло силой и поддержкой. Но так ли это? Нет, хватит заниматься самообманом – я могу рассчитывать лишь на себя. Гюнтер взял меня под руку и куда-то повел. Хотя почему куда-то? В храм.
– Кого так боится этот инор? – прервал молчание Штаден-старший.
– Герцога? – предположила я.
– Он же здесь главный. Ответ напрашивался сам собой, но я прекрасно помнила самого Валентина, как герцог просил себя называть, на страшного злодея он не походил: этакий любитель хорошо поесть, выпить и приволокнуться за красивой дамой. А может, и не только приволокнуться.
– Вряд ли, – не согласился Гюнтер.
– Он прочно сидит на орочьих травках.
– Давно? – Не знаю. Спросить не у кого. Не думаю, что Матильда ответит на столь деликатный вопрос. Скорее вытаращит свои прекрасные глаза и начнет страдать: «Как ты мог такое подумать? Я уверена, в тебе говорит ревность». Гюнтер настолько точно передразнил герцогиню, что я чуть не рассмеялась, но вовремя вспомнила, что дело у нас серьезное, и с трудом подавила уже почти вырвавшийся смешок. Но Штадена-старшего такие соображения не останавливали, и он расхохотался на всю улицу.
– Должен признать, она мне сразу не понравилась, – отсмеявшись сказал он.
– Фальшивая насквозь, со своими ужимками и жаждой высокого положения. Тогда говорить тебе было бесполезно, но я рад, что ты сам понял, что она из себя представляет.
– Матильда сделала для этого все, – чуть мрачно ответил Гюнтер, явно вспомнив что-то неприятное.
– Но если не герцог, то кто? – Кто-то из его окружения, – предположил Штаден-старший.
– Или даже вообще теневой глава города. Есть тут такой? – Возможно. Но в комнате, где жила покойная сестра Фридерики, найден рисунок, на котором соседствуют бутон розы и герцогский герб, – напомнил Гюнтер.
– И куст под окном, опять же. Нет, герцогская семья непременно замешана.
– Или кто-то близкий. Но поговорим об этом позже. Мы пришли. Мы стояли уже на пороге храма, и внезапно я испугалась. Двое иноров рядом казались скорее конвоем, чем сопровождающими. Появилось чувство, что иду прямиком в расставленную ловушку. Но какая ловушка в храме? Я зачем-то оглянулась, надеясь увидеть Кристиана. Кристиана, который в последнее время всегда был рядом. Но сейчас его не было. И не будет. Почему-то показалось, что сделай шаг – и все, прошлая жизнь останется за порогом, а новая… Кто знает, какой она будет? Я разозлилась на себя за глупые мысли. Какая новая жизнь? Фиктивный брак, вся задача которого – дать ширму Штаденам для Штраубов. Да Гюнтер забудет обо мне, едва я уеду из Траттена, и вспомнит, лишь когда понадобится развод.
– Может быть, все-таки новое платье? – неожиданно предложил Штаден-старший.
– Инориты обычно придают таким мелочам большое значение.
– Какая разница? – удивилась я.
– Это ненастоящий брак. С моей стороны глупо прихорашиваться перед событием, которое ничего не меняет в моей жизни.
– Почему не меняет? – неожиданно возмутился Гюнтер.
– Раньше вы не могли рассчитывать на помощь моей семьи, теперь можете.
– Вряд ли я когда-нибудь за ней обращусь. Мы стояли в дверях, как скульптурная композиция, украшающая храм. Или отпугивающая от него – это уж как посмотреть.
– Инорита, мы ведь уже договорились, – укоризненно напомнил Штаден-старший.
– Что с вами? Не объяснять же, что сама мысль о фиктивном браке кажется мне кощунственной? Особенно в столь красивом, пронизанным солнечными лучами храме. Обман Богини в ее доме…
– Леди сомневается? – к нам подошел священник, сразу понявший, и зачем мы пришли, и причину нашей задержки.
– Возможно, вам стоит еще немного подумать? Месяца два-три? Брак – слишком серьезное дело, чтобы относиться к нему легкомысленно.
– Леди не сомневается, – отрезал Штаден-старший.
– Леди немного волнуется, но уже почти взяла себя в руки, правда? Спросил он мягко, но как-то так, что ответить «нет» казалось невозможным.
– Да, – я даже улыбнулась. Наверное, улыбка получилась не слишком красивой, потому что Гюнтер внезапно наклонился и прошептал так, что слышала только я одна: – Фридерика, в любом случае обещаю выяснить, что случилось с вашей сестрой, выйдете ли вы за меня или откажетесь. Обещаю. Я покраснела. Не подумал ли он, что я решила запросить большую плату за свои «услуги», на чем настаивал не так давно Кристиан? Но для меня выяснить, что же случилось с Мартой, важнее, чем получить любые деньги. Гюнтер не отказывается от обещания, но и я не стану нарушать договоренности. В конце концов, ничего страшного случится, если я формально побуду год его женой.
– Действительно, в такой день любая девушка волнуется, – согласился священник, не убирая, впрочем, подозрительности ни из тона, ни из взгляда.
– Я не отказываюсь. Но, Гюнтер, вдруг передумали вы? Его отец неопределенно хмыкнул и с интересом посмотрел на сына. Да, похоже, от Гюнтера ответ «нет» тоже не примут.
– Что вы, Фридерика, я считаю мгновения до того момента, когда вы станете моей женой, – галантно ответил Штаден-младший.
– Я счастлив, что встретил вас. Его слова неожиданно оказались очень приятны, хотя и не были правдой. Но смотрел он так, что я на миг поверила. Он смотрел на меня, я – на него, и, казалось, для нас двоих нет ничего невозможного. Гюнтер поднес мою руку к губам и нежно поцеловал.
– Особенный день. День, который запомнится на всю жизнь.
– Священник наконец воодушевился, заулыбался и продолжил: – Я рад, дети мои, что вы выбрали для него наш храм. Наш храм имеет давнюю историю и самый высокий в Гарме процент пар, благословенных Богиней, среди которых можете оказаться и вы. Из проведенных мной бракосочетаний четыре пары были благословлены. Я чуть не рассмеялась, несмотря на звучавшую в его голосе искреннюю гордость причастности к чуду: уж нас с Гюнтером Богиня точно благословлять не будет. Она наверняка не снисходит к подобным пародиям на таинство. Возможно, чуть брезгливо посматривает, а возможно, и совсем не обращает внимание на тех, кто решил использовать храм для собственных нужд. Штаден-старший отошел со священником и что-то стал живо обсуждать. У алтаря наметилось оживление: служка зажигал свечи и менял увядшие со вчерашнего дня цветы на свежие. Отец Гюнтера посматривал на это дело одобрительно, изредка бросая на нас контрольный взгляд – не сбежали ли жених и невеста. Но волновался он зря. Его сын сбегать не собирался – какой военный отступит перед надвигающейся опасностью? Ее полагается встречать лицом к лицу. Младший Штаден так и не выпускал мою руку и производил впечатление влюбленного жениха. Во всяком случае на окружающих – я-то знаю, что это не так, а остальные наверняка обманутся.