Розы в декабре
Шрифт:
Фиона медленно приходила в себя. Обморок был так глубок, что возвращаться к
реальности не хотелось. Эдвард умудрился войти в дом незамеченным. Он поднялся
на веранду, открыл французское окно и вошел в ее комнату. Затем аккуратно
положил ее на кровать, отбросил рыжий завиток со лба, взял подушку, подложил
под колени и накрыл стеганым одеялом. Присев на краешек кровати, взял ее
безвольную руку. Фиона почувствовала тепло и мужскую силу, исходящую от
мозолистой ладони. Рука ее невольно погладила его ладонь. Это был сон. С ней
был Иан, она в надежных, любящих руках… Она открыла глаза. Эдвард! С
искренним удивлением, словно разочарованный ребенок, она проговорила: — Это вы?!
Эдвард посмотрел ей в глаза:
— А. кого вы ждали?
Фиона, медленно приходя в себя, машинально пробормотала: — Иана. — И вдруг к неописуемому ужасу глаза ее наполнились слезами. Она резко
отвернулась, положила руку на лоб, словно у нее разламывало голову, глубоко
вздохнула, изо всех сил пытаясь сдержать рыдания. Большой палец Эдварда
успокаивающе погладил ее ладонь. Фиона вспомнила, что так утешал ее отец, когда
она забиралась к нему на колени, прислонив лицо к его груди.
— Ради Бога, простите меня. Не думал, что это истинный страх. Я решил, что вы
боитесь лошадей, как все люди, впервые их увидевшие. Но здесь что- то другое, не так ли?
Да, да, подумала Фиона, истинный страх. Она молча лежала, не шевелясь, пока не
почувствовала, что слезы высохли.
— Никто не видел, как мы пришли, — заговорил Эдвард. — Я выйду так же, как
вошел, и скажу им, что вам немного не по себе, как это обычно бывает после
первого урока, и что вы полежите в постели. Виктория может принести вам кофе.
Идет?
— Да, спасибо, мистер Кэмпбелл.
Он поднялся, положил на одеяло ее руку, провел пальцем по ее щеке и произнес
голосом, который она еще ни разу не слышала: — Бедная маленькая Фиона, — и вышел, прикрыв за собой дверь.
Фион а. Не мисс Макдоналд. В самом деле, она называла его Эдвардом во время
этого злосчастного урока верховой езды, но это произошло от необычности
ситуации, и она не думала, что он заметил. Но маленькая Фиона. Так ее еще никто
не называл. Она слишком большая для этого. Когда ты такая высокая, ни у кого не
поворачивается язык назвать тебя маленькой.
Вошли Виктория и Элизабет с кофе. Обе смеялись.
— Ноги не ходят и все болит — это быстро проходит, если тренироваться помногу.
Упорство и труд все перетрут. Зато как будет здорово, когда вы поскачете с
нами. Мы вам такие места покажем… ручей Мертвеца, овраг На Чистую Воду, гору
Горшок, Кровавую бухту.
Упорство и труд все перетрут . Они не отходили от нее, пока она пила кофе.
— Мы сделали набивку для утки, но мы не очень хорошо шьем, и нитка
выдергивается. Вы бы не смогли прийти?
Фиона рассмеялась и поднялась с постели. Заботы по хозяйству отвлекут ее от
мыслей о предстоящих новых мучениях. Эмери по субботам не приходила.
В обед Эдвард, резавший по дереву утку, сказал: — Погода божественная, настоящее бабье лето. Давайте немного прокатимся по
бухте Ятаган. — Он бросил взгляд в сторону Фионы, — Вода ваша стихия, не так
ли?
Фиона прекрасно понимала, что он задумал, и почти возненавидела его. Он пытался
вернуть ей веру в себя.
— Прекрасная мысль, спасибо, — откликнулась она. — Надо, наверное, взять с
собой сандвичи.
— Захватим еще мяса и пожарим на костре и запечем картошку в золе.
— Меня не считайте, — сказала мисс Трудингтон. — Я с удовольствием проведу день
одна и отдохну дома.
Катер был совсем маленький, не очень приспособленный для далеких поездок, но
для небольших — в самый раз. Эдвард оказался — увы! — как всегда прав. Стоя за
штурвалом послушного суденышка, Фиона почувствовала, как самообладание
возвращается к ней. Дух истории озера охватил их всех. Истории пакеха и маори.
Дети хорошо знали ее. Озеро играло столь важную роль в жизни людей, которые
жили здесь задолго до них. Оно как бы впитало в себя их горе и радости. Пока
дети были чем-то заняты на корме, Фиона сказала стоявшему рядом Эдварду: — Я насквозь вас вижу. Вы хотите вернуть мне уверенность и мужество.
Их взгляды встретились, и Фиона вдруг смутилась.
— Дело вовсе не в том, я просто решил, что вам надо немного отдохнуть. А уроков
верховой езды больше не будет.
Фиона оторопела:
— Даже представить себе не могла, что вы можете отступиться.
Его серые глаза пристально смотрели на нее.
— Вы считали меня зверем, так, что ли? Вы что, и, правда, думаете, что мне было
приятно смотреть на вас утром?
В этот момент Джеймс споткнулся о бухту каната и разбил коленку. Разговор
прервался, Фиона осталась одна, досадуя, что так плохо думала об Эдварде.
День был великолепный — голубой, белый и золотой. Фионе казалось, что в этом
есть что-то нереальное. Дети так радовались пикнику, что она с грустью
подумала, как мало у них развлечений. Вот если бы она научилась ездить
верхом…
— Давайте заберемся на Смотровую горку, дядя Эдвард, — предложил Уильям.