Рубеж. Пентакль
Шрифт:
Сэнсей не без самокритичного злорадства прикинул, что герой очередного «мясного» романа о рукомашестве и ного-дрыжестве не преминул бы врезать по проклятой стене, само собой, в прыжке и с разворотом. С криком «Кийя!» от удара ноги…
Он ощутил боль в правой лодыжке. Дурные мысли иногда бывают материальны – как старый корявый бетон.
Ладно, потом! Сейчас – быстрым шагом к объекту «Мусорные баки», затем вниз по склону, мимо лужи, а после подворотни можно будет и остановиться.
Сэнсей поглядел вперед. Мусорка, где скупают очки, склон, лужа…
Где?!
Стена никуда не делась. Вернее, как раз делась – переместилась вперед, заботливо загородив дорогу. Не только вперед – слева и справа тоже была она, родимая, бетонная.
Он вытер пот со лба, оглянулся уже без всякой надежды, поглядел вверх, в далекое недоступное небо.
Бетонный колодец о четырех стенах, битый кирпич под ногами, легкое невесомое облачко над головой.
Ничего себе, сходил за хлебушком!
– …Метил его пропаном через бутадион в медный купорос!
И, кажется, не он один.
– …Нет, товарищи, так не бывает!
– А как бывает?
– Погодите! Да погодите же! Я шла по улице, хотела перейти Бассейную…
– Оч-чень мило! Какая Бассейная? Я двором шел. То есть вначале через подъезд…
– Н-да, конечно. А я – через подвал. С тем же результатом. Этот двор кто-нибудь вообще видел? Хоть когда-нибудь?
– А я машину не запер. Стоянка, между прочим, там запрещена.
– Где это «там»? Смотрим вокруг: улицы нет, прохода нет, подъезда нет. Чего еще? Подвала нет. Тоже.
– Угу. Патронов у них нет. Студентозавры тупые меня в аудитории ждут, а я здесь. Приятно, хе-хе! Перекурим такое дело?
– А с удовольствием! Послушайте, мы с вами… Универ, химический факультет?
– Истфак. Мы были в… ага, Терновцы, колхоз перед пятым курсом…
– Слушайте, дымите в сторону!
– Пардон, пардон… Точно! Терновцы!.. Только я после первого. В сельмаге «Агдам» продавали. Ну, привет! Где бы еще встретились?
– Постойте! Реакция у нас у всех слегка неадекватная, но давайте разберемся. Каждый из нас куда-то шел… или ехал. Так? Пока правильно. Каждый встретил, скажем так, препятствие. Верно? Мы попытались повернуть назад, так? Спокойно подумаем…
– …Спокойно залезем в смирительную рубашку…
– Впятером с ума не сходят, поверьте моему опыту. Значит, либо у меня галлюцинация как результат переутомления, что весьма логично… либо мы все пятеро каким-то образом…
– Да не образом, батюшка, не образом!
– …Оказались в этом… гм-м… подобии двора, почему-то без входа и, соответственно, выхода…
– А дверь?
– …Что совершенно не логично, зато похоже на правду.
– Ч-ч-черт!!!
– Либо эта дверь, хе-хе, продукт коллективной галлюцинации как результата переутомления, что весьма логично, либо за ней действительно все та же стена, что совершенно не логично, зато…
– Так чего делать будем?
– Ну… Для начала – познакомимся.
Сэнсей мельком взглянул на часы. Безобразие продолжалось минут двадцать. Точнее сказать он не мог – засечь время не пришло в голову. Да и к чему? В подобной ситуации временной фактор усугублял, но не вносил ясности.
Сэнсей в очередной раз поглядел по сторонам, втайне надеясь, что неоднократно помянутая галлюцинация все-таки сгинет, но все оставалось по-прежнему. Маленький глухой дворик, стены, уходящие к самому небу, белые облачка вместо крыши. И дверь – столь же нелепая, как и все остальное. Единственное отличие состояло в том, что вместо бетона за дверью оказался кирпич. В общем, кругом тупик. Точнее, не кругом – квадратом. А еще точнее – Тупик. Имя собственное.
Он подошел ближе, зачем-то ткнул в твердую кирпичину пальцем. Интересно, в один ряд – или в два? Эх, сюда бы мастера Фынь Крученика-младшего! С криком «Кийя!»… Правая лодыжка вновь заныла.
Странное дело, пленники Тупика успели успокоиться. Аптекарь и Доцент курили уже по второй, отойдя подальше, чтобы не раздражать недовольно морщившуюся Джульетту. Та, в свою очередь, что-то негромко рассказывала Эскулапу. Знаток Фрейда слушал с внимательной миной, время от времени солидно кивая.
Дверь-обманщица оставалась распахнутой.
«Не бойцы! – рассудил наконец Сэнсей. – И я не боец. Тут почти конец света, а мы… То есть почему – почти? Он и есть, пусть локальный. В одном отдельно взятом Тупике».
Странно, звать на помощь никто даже не попытался. Сэнсей представил, как такое будет восприниматься со стороны: многоголосый вой, глухим эхом доносящийся из-за бетонных стен. Он снова, в бессчетный раз, поглядел вверх. Нет ни одного окошка, глухо!
– Объявляю мозговой штурм! – внезапно для самого себя бросил он.
– Это как? – отозвался Аптекарь, затаптывая окурок. – Лобешником? В стену?
Провокационную реплику Сэнсей проигнорировал.
– Итак?
На миг воцарилось молчание. Издалека, из недоступного пространства, послышался сердитый автомобильный гудок.
– Кажется, мой, – встревоженно проговорил Эскулап; прислушался. – Нет, слава богу! А что – штурм? Про галлюцинацию я уже говорил. Бывает такой эффект – нечто вроде психической эпидемии. Одному почудится…
Он вдруг вспомнил, что забыл мобильник в машине, и очень расстроился.
– А другие что – заразятся? – Аптекарь недовольно повел носом. – Нет, тут какая-то подлость. Вопрос – чья? Эх, дал бы прямиком в… хрюкальце!
– Квартальный водит. – Джульетта попыталась улыбнуться. – Квартальный – это… Есть леший, есть домовой, а в городе…
– Подъездный и подворотный, – кивнул Доцент. И без тени усмешки добавил: – Хе-хе! Принцип Оккама: не будем умножать сущности. По-моему, типичный сбой в системе. В городе – два миллиона жителей, тысячи домов, сотни улиц. Сколько проходных и подъездов, не рискну даже предположить. Каждый день люди передвигаются, благополучно попадая из пункта А в пункт Б. Но в определенном случае общее правило может не сработать.