Рубежи свободы
Шрифт:
Вспомнили о своих, чертовы макаронники. Хотя прежде нос воротили. Уж очень не вписывались в вашу политику итальянские партизаны в Эритрее. "Фронт сопротивления" и "Сыны Италии" — чернорубашечники, фашисты, сторонники Муссолини, а командовал ими генерал Муратори. Однако же, показавшие неожиданное упорство — последних бунтовщиков в конце сорок четвертого давили (отряд полковника Трамонти). Пришлось все итальянское население за проволоку, по образцу бурской войны — или закрывать глаза на зверства авеколистов, которые даже христианские миссии со всеми, кто там укрывался, вырезали. Вспомнили теперь в Риме о своих блудных сынах, решили разобраться. Что ж — Британии с этой территории никакой прибыли, одни расходы и головная боль. Которая теперь итальяшкам
— И пятое. Будет справедливо, если Италия получит право на одну третью часть британской доли в собственности Суэцкого канала.
Нет, только не это! Вы слишком много просите, мистер Сталин — какое отношение к каналу, построенному на наши и французские деньги, трудом наших и французских инженеров, имеют итальянцы? Их там и близко не стояло!
— Зато в числе этих денег есть русские — усмехнулся Сталин — разве вы не знали, что Лессепс сумел тогда продать значительную часть акций своей компании в славном городе Одессе? После смошенничал, сукин сын, и наши купцы ничего не получили — но и не забыли, есть документы в наших архивах. Если мы свою долю потребуем, с накопившимися процентами? Кстати, после вас у меня будет мой министр Молотов, докладывать о встрече с послом США и получать мои инструкции и к завтрашней беседе.
Значит, я был прав в своих предположениях! Чертовы янки и тут сунули нос — хотел бы я знать, что они пообещали русским за поддержку? В дележе нашего Египта — или, что вероятнее, канал зона США, а Советам что-то еще? Ну а нас делят, как какой-нибудь Сиам? Но если янки нас предали — то другого выхода у нас нет. Или сейчас отдать шестую часть, или завтра потерять все.
Что ж — когда у Британии не хватало силы, в ход шла дипломатия! Стравить противников между собой, раздув их противоречия. А пока, соглашаясь в принципе на уступки, тянуть время их практической реализации, цепляясь за каждую мелочь. Так как с течением времени всякое может произойти! С показной готовностью пойти навстречу хоть даже в девяноста процентах спорных моментов — затянув десять оставшихся, но ключевых.
— Мистер Сталин, я позабочусь, чтобы итальянцы были немедленно освобождены, как и их судно. Обещаю, что виновные в их задержании и неподобающем обращении будут привлечены к ответу. Мухаммад Идрис, если факт его нахождения на нашей территории подтвердится, будет арестован и выдан Международному Уголовному суду при ООН.
Лейтенант Паркинс, 81я истребительная эскадрилья ВМС США, авианосец "Корал Си".
Приказ был, сопроводить русских над морем. Никаких провокаций, только проводить. Взлетели звеном, встретили в предписанной точке. Подходили курсом вдогон — при перехвате на встречных, трудно было бы быстро развернуться и вступить в сопровождение.
Мы подходили на крейсерской скорости. Соответствующей максимуму для "кометы", ведь нам сказали, что русские самолеты, что прилетали забрать итальяшек, одного класса с англичанином. Когда нам осталось где-то с милю, русские резко увеличили скорость. Мы тоже — но все равно не могли их догнать! Да, скорость русских транспортных самолетов оказалась больше, чем у наших "пантер", не намного, но достаточно, чтобы оторваться. У истребителя ведь запас топлива сильно меньше, чем у транспортника, мы не могли гнаться за ними слишком долго.
Нет, мне не удалось рассмотреть их хорошо. Ракурс был неудобен, сначала где-то на пять часов, а затем и точно с хвоста. Может, на фотографиях вышло лучше, не знаю.
Считаю, что если у русских таких бомбардировщиков много, то нам тут будет очень неуютно, сэр! По крайней мере, пока не получим вместо своих старушек новые "кугуары".
Джузеппе Сартори, бывший механик парохода "Святая Лючия". Записано в 1970.
Я был маленьким человеком. Не каждому ведь дано быть героем!
Нас держали в ужасных условиях — как при нацистах.
И я подписал. Решив, что это просто формальность — чтобы выйти на свободу. Меня держали в одиночке, и я не знал, что с остальными. Оказалось, что таких как я, девять человек. Да, нас освободили — и были журналисты с фотографами, и мы должны были повторить перед камерами то, что подписали. А когда мы после спросили, когда отправимся домой — нам ответили, что никто больше не имеет перед нами никаких обязательств. И только тогда мы узнали, что все остальные, кто ничего не подписал, уже дома! Ну а про нас сказали, что мы желаем остаться в "свободном мире".
Нам выдали немного денег — но их хватило меньше чем на неделю. Мне посоветовали обратиться в католическую миссию — но я туда не дошел. Меня схватили у ворот, какие-то типы в штатском, и отвезли в полицию, как "подозрительного иностранца". И снова два дня в общей камере с каким-то гнусным отребьем — ну а после за мной пришли, не европейцы, по виду местные. И забрали меня, сказав, что "сам уважаемый Салем за него поручился". И это было начало моего персонального ада.
Меня продали в рабство. Самое настоящее рабство, с надзирателями, собаками и плетьми. Рабство с моторами — я был на особом положении, ведь этим вчерашним погонщикам верблюдов нужен был кто-то, умеющий обращаться с техникой, а потому я был более ценным товаром, чем негры и индусы, которых за малейшую провинность забивали насмерть. У меня даже была видимость свободы — особенно после того, как король Сауд официально запретил в своем государстве рабство и работорговлю. Но разве это свобода — работать там, где тебе велят, за койку и кормежку, денег не видя вообще? И мне не запрещено выходить с территории хозяина — но я знаю, что тогда любой встреченный бедуин может безнаказанно меня убить. Здесь цивилизация крохотными островками посреди пустыни, в которой европеец выжить не может. И даже если я как-то доберусь до Эр-Рияда, меня схватит полиция, как лицо без документов, и будет держать в тюрьме, пока не приедет мой хозяин и не возьмет меня под свое поручительство — а после, будут бить плетьми. Или, возможно, даже не станут, сказав что я уже получил свою долю страданий за попытку побега.
Да, я не один такой. Белые рабы у местных шейхов, вовсе не такая редкость. Правда, в большинстве, такие как я — для работы с механизмами, а не в каменоломнях. Немцы, итальянцы, французы, поляки — национальность не имеет значения. Но как правило, это изгои, без Отечества, за которых не вступится никто. Один шейх хвастался даже тем, что у него есть русский раб — а на вопрос, не боится ли он, отвечал, что этот человек страшится своих соотечественников еще больше, чем плетей, и что он сделал там что-то такое, за что его немедленно повесят. Белых рабынь мне видеть не довелось, кто я такой, чтобы шейхи пускали меня в свой гарем — но я слышал неоднократно, что белые женщины ценятся гораздо дороже местных.