Рубежи свободы
Шрифт:
Женщина во главе? Но Фатима — достойная дочь своего отца! Большинство шейхов ее поддержит. По крайней мере до того, как она не назовет имя следующего вождя.
Самолет приземлился. Хашид, начальник охраны, спросил у англичанина, когда нам вернут оружие? Получил ответ — после окончания церемонии встречи. А пока — выходите с величием. Чтобы все видели, прибыл Вождь!
У трапа был выстроен караул — не меньше роты солдат. Во главе встречающих был какой-то итальянский петух в разукрашенном мундире, рядом с ним было еще с десяток, и военных в таких же мундирах, и штатских. Стояли машины, и даже два броневика.
— Вы Мухаммад Идрис — спросил этот павлин. И получив ответ, продолжил —
И обернувшись, приказал кому-то:
— Взять их!
Солдаты почетного караула взяли оружие наизготовку. Из крытых грузовиков посыпались еще солдаты, в полевой форме, окружили ливийцев, выставив штыки. Сэр Джон стоял возле трапа со скучающим видом. Поймав яростный взгляд Мухаммада, пожал плечами — ничего личного, так получилось!
— Будь ты проклят, предатель! — в бешенстве зарычал Идрис — проклятие на весь твой род! И на твою Англию!
Джон лишь ухмыльнулся. Если бы все проклятья, что обрушивались на его голову, сбывались, всех адских котлов не хватило бы для их исполнения.
Оставалось лишь малое — убедить ливийцев, которые остались за морем, что вина за все не на Англии, а на подлых итальянцах, вероломно нарушивших неприкосновенность послов.
Москва, коммунальная квартира где-то на Чистых Прудах.
— Вот и съездили в отпуск на море — вздохнула Мария Степановна — бандиты проклятые, нашим советским людям отдохнуть заслуженно не дают! И итальянским тоже.
— И что им надо, мерзавцам? — недоуменно спросила Катя — мало им, ночами в окна стрелять, как у Шолохова в книжках. Сейчас уже и пароходы захватывать решили?
— Так ведь бандеровцы, фашисты — сказал Петр Иванович, Катин муж — тем более в газете было, этот Кук у них вроде генерала, а до того, с немецкими оккупантами сотрудничал. Фашисты — которые не зверствовать просто не могут, как волк не способен травой питаться. И другие наверное тоже, "за самостийную Ливию", как эти, "за самостийну Украину". Говорил же товарищ Сталин, что фашизм, он не только германский, а любой, кто скажет, моя нация выше всех!
— И еще имело место подстрекательство со стороны американского и британского империализма — авторитетно заявил майор МГБ Колосков, супруг Марии Степановны — любому бандиту в "цари украинские" или "правители ливийские" хочется, чтобы не просто убивать и грабить, пока не поймают, а считаться политической фигурой. Нам на лекциях рассказывали — у США в своей "зоне Монро" так и получалось: вот был в Никарагуа Сомоса, вор и конокрад, стал президентом, потому что так в ихнем Вашингтоне решили. А еще Трухильо в Доминикане, Батиста на Кубе — там для таких президентобандитов сидящих на американских штыках, даже название свое, "гориллы". То есть, обезьяны американские дрессированные, что им скажут, то и делают. И заправляет всем в тех странах чужой капитал, а бандит в президентском кресле сидит, довольный. И у нас они так же хотели: уж я-то с "лесной" сволочью дело имел! Знаете, что присоединения к СССР Прибалтики, американцы так и не признали? И до сих пор существуют в США так называемые "правительства", с чиновниками и офицерами, по всей форме — всякая мразь, не принявшая народную власть и успевшая сбежать, нам не попавшись? Так что, Мариша, повезло вам сорвать очень крупную вражескую провокацию. Это ведь случайно на "Нахимове" товарищи из Москвы оказались, и с готовой к бою охраной — а если бы только обычная команда и пассажиры? Скорее всего, не удалось бы бандюкам судно в иностранный порт увести, как у ливийцев получилось — но вот
— Одесса, город красивый — сказала Мария Степановна — мне понравилось. И на пароходе, все очень хорошо было, если бы не бандиты. Первый день лишь спокойный был. Катя, ты про Лючию Смоленцеву спрашивала — так смотри. Правда, там в основном уже в Севастополе снимали, на бульваре — модная коллекция "морской круиз". Даже спор был, удобно ли сейчас — решили, что много чести бандитам, если наших женщин лишат права быть красивыми.
И Мария Степановна достала свежий номер журнала. Совсем свежий — который и в продаже еще не появился! Катя взвизгнула, жадно схватила, стала листать.
— Петенька, милый, а что если нам в следующем году "победу" купить? И обязательно кабриолет, как у Смоленцевой! Двадцать три тысячи ведь не так много, у нас вместе в месяц чуть меньше пятнадцати выходит, да и "москвич" можно продать тысяч за семь?
А то, вдруг завтра снова война, и опять экономия, карточки, шинели? А так хочется, чтобы девчонки с работы от зависти умерли, когда я на собственной "победе" приеду, одетая в точности как сама Лючия Смоленцева на той картинке! Ради такого можно и потерпеть, экономя — в войну же терпели, когда было куда хуже?
И будьте вы прокляты — те, кто мешают нам хорошо жить! Империалисты, бандеровцы, ливийские повстанцы — да горите они все, хоть атомным огнем! Вам власть над миром нужна — а нам снова, как в войну, по двенадцать, четырнадцать часов, без выходных и по карточкам все?! Когда только жить начали, в радости что Победа! Когда же вы уйметесь, сволочи, и оставите нас в покое?
И.В.Сталин. О патриотизме и национализме. После вошло в Полное Собрание Сочинений.
Понятие борьбы нации за свою свободу — неотделимо от понятия свободы вообще.
К какой свободе призывает бандеровец из схрона? Убивай, жги, режь все русское (а также, что от поляков, евреев) ради самостийной Украины!
К какой свободе призывает арабский моджахед? Все "неверные", не мусульмане, это гяуры, нечистые, убивать которых, это святое дело, угодное Аллаху!
К какой свободе зовет черный повстанец-авеколист? Бей всех белых, не разбирая, кто они, какой нации, без разницы, являются они колонизаторами или нет!
А для своих, не врагов — они не обещают ничего. Не призывают ни к каким делам для лучшей жизни своего народа. А исключительно — бей тех, кто не как мы. Что будет после, никому не интересно.
Это и есть национализм. Который сродни фашизму. Не несущий никакого созидательного начала — одно разрушение.
Мне могут возразить — что когда шла Отечественная война, и у нас был лозунг, убей немца, сколько раз его встретишь, столько раз и убей. На что я отвечу — наш призыв был обращен к нашим советским гражданам, к бойцам РККА на фронте, и к партизанам на временно оккупированной территории — и единственным немцем, кого они могли встретить в тот исторический момент, был вражеский солдат, пришедший на нашу землю, чтобы истребить или обратить в рабство наш народ. И никогда этот лозунг не был единственной нашей идеей — даже в Ленинграде во время Блокады работали учреждения культуры, и никогда мы не называли врагом таких представителей германской нации, как Кант или Бетховен. А после, когда Советская Армия вошла в Германию, разве наши бойцы вели себя подобно гитлеровским оккупантам, убивая гражданское население? Мы сражались не против, а за. Не против Германии и немецкого народа, а за нашу Советскую Родину!