Рубиновый лес. Дилогия
Шрифт:
Высунувшись в коридор, я поймала младшую служанку и велела ей принести в покои ванну, а затем наполнить её горячей водой, чтобы не идти в купальню и не попадаться никому на глаза. Быстро окунувшись, я выбрала из гардероба самое роскошное платье из виссона, увенчанное жемчугом и кораллами со дна Изумрудного моря, а ещё влажные волосы забрала диадемой с лунным камнем на лбу. Увидев меня в таком наряде, никто точно не подумает, что я планирую сбегать куда-либо, кроме как на пир или свидание с очередным молодым господином. Меня мог выдать только лётный пояс, который я использовала вместо дорогого эмалевого, – без него я свалюсь с Соляриса раньше, чем мы поднимемся с башни в небо, – но никто, кроме отца и советников, не разбирался в таких вещах.
За
Я думала, отец обязательно приставит ко мне или к моим покоям несколько хускарлов, чтобы я не натворила глупостей, но нет – похоже, он не верил, что я вообще была на такое способна. Не считая опозданий на важные встречи и тот самый побег в Рубиновый лес многолетней давности, за мной не числилось совершенно никаких огрехов. Хоть где-то репутация любящей дочери и ответственной наследницы принесла мне пользу: я без каких-либо препятствий дошла до северного крыла замка и, сняв со стены один из факелов, спустилась вниз по узкой винтовой лестнице, ведущей в кромешную тьму.
Если по пути мне ещё повстречалось несколько воинов и пьяных заблудившихся гостей, то здесь не было ни души: чтобы найти сию лестницу, нужно было прожить в замке по меньшей мере с год или иметь под рукой карту, насколько хорошо она была спрятана меж каменных выступов. Я шагала вниз, придерживаясь за стену рукой, чтобы не упасть, и стена эта была гладкой, отполированная руками королевских вёльв, что ступали по этой лестнице до меня. Их насчитывалось больше сотни за историю Дейрдре: жизнь вёльв всегда была яркой, но, увы, недолговечной – сейд требовал жертв не только на словах.
Там, куда я спустилась, слыша лишь своё дыхание в темноте, меня ожидал ещё один спуск. Замок Дейрдре, расположенный на вершине холма, прорастал вглубь, как дерево, и катакомбы были его корнями. Они уходили так глубоко под землю, как не уходила ни одна крипта с покойными королями и ни одна природная пещера. Именно поэтому там же находилась и темница: худшее место для ожидания смерти – вдали от солнечного света. К счастью, чаще всего темница пустовала: в королевской обители мало кто имел такую смелость или глупость, чтобы преступить закон, ведь если в Столице преступников судили сами люди на городском тинге [15] , то в замке Дейрдре воплощением справедливости являлся король. Местные камеры пополнялись либо мелкими воришками из королевского подмастерья, либо опасными предателями и заговорщиками из знати. Впрочем, когда Виланда ещё была жива, пленников здесь почему-то всегда было много… Порой кричали они так громко, что их было слышно даже наверху.
15
Тинг – народное собрание из мужчин и женщин, достигших совершеннолетнего возраста.
Дойдя до последней ступеньки, я осветила факелом гладкую стену тупика, в котором оказалась, и дёрнула за рычаг сбоку. Стена тут же исчезла, сменившись бронзовой решёткой, которая спустя секунду сама отъехала в сторону, впуская меня внутрь комнаты, такой маленькой, что там поместилось бы максимум три человека. Одновременно с этим раздался скрежет причудливых вращающихся колёс с острыми краями из железа, выглядывающих из расщелин в полу. Я ступила туда, крепко зажмурившись, и непроизвольно ахнула, когда комната, почувствовав мой вес, сама пришла в движение.
Лифт. Так называли это страшное изобретение драконы. Единственное, что после войны уцелело в Дейрдре от их знаний и даров человечеству, не считая сыворотки против сахарной болезни и тех стеклянных факелов в Столице.
Когда факел мигнул от порыва ледяного воздуха, а лифт достиг самого дна замка, я тут же вылетела наружу, едва не снеся решётку. Пускай в катакомбах и стоял бальзамический запах, а из стен на меня глядели пустые черепа несчастных пленников, служащие частью фундамента, здесь всяко было безопаснее, чем в прыгающей туда-сюда коробке!
Повесив факел на стену в ровный ряд таких же, освещающих путь в глубину катакомб, я проследовала по этой тропе из огня, вслушиваясь в капанье воды со стен. Это место было похоже на крипту, тоже выложенное из тёмно-серого камня и тихое, как любое кладбище. Но, в отличие от крипты, где царил дух величия и тоски, здесь витал лишь зловещий дух страданий. Казалось, эти черепа в стенах наблюдают за мной – вот почему в последний раз я спускалась в катакомбы семь-восемь лет назад. Если ты не любишь смерть – ты вряд ли полюбишь катакомбы.
– Драгоценная госпожа! Чем обязан вашему визиту?
Я помнила, что темница находится дальше зала королевского сейдмана, иронично называемого «Безмолвным павильоном», поэтому знала, что встречи с Ллеу мне не избежать, если только он до сих пор не прикладывает различные припарки к язвам отца. Увы, тот уже отпустил его: Ллеу стоял у круглого белого стола из цельного мрамора, похожего на жертвенник, поверхность которого была усеяна чёрными свечами и загадочными приспособлениями из голубого стекла. На соседнем столе валялась целая гора перьев и фолиантов с мятыми страницами, а позади Ллеу, между колоннами, горела костровая чаша. Несмотря на пламя высотой с человеческий рост, она совсем не дымила. В Безмолвном павильоне было полно и других загадок, например алтари: так как сам зал был круглым и не имел углов, все они стояли в один ряд возле стены, но почему-то их было пять. Пятый – чёрно-красный монолит с рогатым оленьим черепом, подле которого лежали незнакомые мне подношения: одна золотая монета, перстень с прямоугольным чёрным кристаллом, пирамидка из еловых ветвей и кусок заветренной плоти, похожий на орган какого-то животного.
Тогда, в тронном зале, я не успела толком рассмотреть самого Ллеу, поэтому не заметила, как плохо он выглядит. На его лице не было ни намёка на привычную улыбку, а под хитрыми прищуренными глазами пролегли глубокие синяки. Больше он не был похож ни на Матти, ни просто на женщину – скорее на старика. Может, Ллеу и мнил о себе слишком много, но действительно работал на износ. Даже одежда под его лиловым плащом была той же самой, что и на пиру, словно он никак не успевал переодеться.
Зато узоры, выведенные хной на выбритой части головы Ллеу, изменились – то были уже не руны, а зигзагообразные знаки, отдалённо похожие на древние сигилы. Остальные волосы с несколькими мелкими косичками свободно лежали у него на плече, такие же чёрные, как тот сейд, который Ллеу практиковал, судя по слухам… И судя по тому, что я видела сейчас.
В левой руке он сжимал нож, а в правой – всё ещё трепещущую тушку освежёванного кролика.
– Я пришла, чтобы спросить тебя о склянке с туманом, – ловко соврала я, вспомнив о её существовании совершенно случайно. Передав свою находку из Лофорта Ллеу на совете, я больше ни разу не заговаривала с ним об этом. – Тебе удалось что-нибудь выяснить? Мне было бы приятно узнать, что мы с Солярисом не зря рисковали жизнями, черпая проклятый туман.
– Неужели вы решили не бросать своё расследование? – удивился Ллеу, кладя тушку на плоское деревянное блюдо с выжженными на нём кольцами звёздного неба. – После того, что произошло в тронном зале, любой бы пал духом, но только не вы, моя госпожа. Я восхищён вашей несгибаемой волей! К слову, хочу выразить соболезнования насчёт Соляриса. Надеюсь, вы не вините меня, господина Мидира или господина Гвидиона, что мы никак не воспрепятствовали решению истинного господина? Боюсь, с вашим отцом бесполезно спорить, особенно когда он… в таком состоянии.