Рубиновый маяк. Между ведьмой и змеёй
Шрифт:
Пустую тишину огласил истошный нечеловеческий вопль. Ярослав вздрогнул и резко распахнул глаза. Первой, кого он увидел, когда расфокусированный взгляд прояснился, стала отползающая от него девушка. Её кожа отливала неестественной белизной. Она придерживала большой беременный живот рукой и продолжала двигаться, отталкиваясь пятками, оставляя после себя мокрые водяные следы. Девушка добралась до стоящего стеной синеватого тумана, в котором блестели серебром неведомые символы.
– «Что за дрянь?» – пронеслась мысль в голове у Ярослава и тут же потонула в новом женском
Замолчав также резко, как и вскрикнув, девушка потянулась к туману. Новые серебристые символы будто сорвались с кончиков её пальцев и вплелись в дымку. Бледная рука погрузилась в синеву. Нечёткие тени с той стороны схватили её и вытянули на другую сторону странного барьера.
– Она рожает! Целителя! Позовите целителя! – раздались за преградой встревоженные возгласы.
***
[Академия стихий в Рогранте, владения магов. / Сибель Блумель]
Сибель лихорадило: руки тряслись, тело горело, а страх рвал душу ледяными когтями. Она переводила затравленный взгляд с неподвижного тела альвиса, на уползшую за барьер альвиссу.
– «Я что-то сделала не так, я что-то сделала не так, я что-то…»
– Тащите сюда альвиса Наала, пусть снимет шваххов купол, – за магической стеной ректор отдавал распоряжения.
– Инквизы на подходе, – а это слова магистра Дарнея.
Самые страшные слова в жизни ведьмы.
Сибель не могла успокоиться, снова и снова возвращаясь мыслями к тому, как исчезли с кожи альвиссы руны проклятия Роха, как неправильно менялось её тело, как рос живот, переходя в стадию беременности на крайних сроках.
– «Всё не так! Всё неправильно!» – повторяла Сибель сквозь всхлипы.
Хотя у молодой ведьмы совершенно не было опыта в подобных ритуалах обмена, но из рассказов бабушки, она знала, что такого быть точно не должно.
***
[Академия стихий в Рогранте, владения магов. / Ярослав Власов]
Ярослав лежал на полу и всё ещё косил глазами в сторону, где скрылась кричащая, похожая на бледный труп девушка. За дымчато-синей, словно живой стеной, испещренной вспыхивающими символами суетились неясные силуэты. Их голоса доносились будто из жестяного ведра, то ли с эхом, то ли со скрежетом. Справа кто-то шмыгал. Ярослав повернул гудящую голову: на полу, обхватив колени, тряслась в истерике другая девушка. За её спиной уходил вверх ряд парт и терялся в синеве тумана.
– Где я? – хрипловато обратился он к ней и закашлялся.
Та вздрогнула от неожиданности, вытаращила зелёные глазищи:
– Альвис? – она сорвалась с места, опустилась рядом с ним, схватила за руку. —Альвис!
– Эмм? Чего? – не понял парень.
На лице девушки мгновенно вспыхнула дикая надежда:
– Выпусти меня отсюда!
– Да я и не держу, – он развёл руками и тут же скривился от простреливающей боли и простонал.
– Не можешь, да? – Истеричка шумно шмыгнула носом и зло добавила: – Вот и сдохнем, значит вместе. Инквизы и тебя не пощадят.
– Инквизы? – недоумевал Ярослав.
– Пыта-а-а-ть буду-у-ут, – заревела в голос девица.
Парень резко сел, отчего всё вдруг покачнулась, закружилось. Голова болела, а тело ломило, будто его всю ночь пинали. Синева туманной стены отсвечивала, предавая его рукам жуткий бледный оттенок. Ярослав с очередным стоном помотал головой и сосредоточился на более важных вопросах:
– «Я видел собственное тело в душевой. Ведь видел же? Как такое возможно? У меня глюки или… кома какая-нибудь? Я в больнице? Или нет? Похоже на универ. Универ? Но какого фига? Не понимаю. И тело… Моё тело… Я же помню. Дерьмо! А если я умер? Если это ад?» – Он снова бросил взгляд на исписанные мерцающими символами стены. – «Спецэффекты? Фокусы? А уползшая беременная девица? Актриса? Такое вообще возможно сыграть?»
Мысли опять вернулись в душевую:
– «Но я-то не играл. Я видел… себя…» – он бросил хмурый взгляд на истеричку и переспросил: – Пытать будут, говоришь?
Девушка в ответ громко всхлипнула.
– Слушай, да что происходит, а? Какие пытки? Это – ад? В котлах что ли варить будут? – Ярослав хотел хоть каких-то ответов. – Черти?
Истеричка неожиданно подавилась всхлипом.
– Правильно! Чертить! – она вскочила, схватила с ближайшей парты гусиное перо, подбежала к дымчатой стене, где проступали контуры окна и принялась царапать чёрные знаки.
Парень со стоном поднялся и встал за спиной девушки. Голова ещё кружилась. Телу, казалось, было ещё хуже.
– Решила вычислить площадь усечённого конуса? – оценил он расплывающиеся перед глазами художества. Девушка испуганно вздрогнула.
– Твой голос… Он другой.
Она хотела добавить что-то ещё, но дымка в местах символов начала клоками сползать на пол, явив распахнутое окно. Ярослав оторопело уставился на средневековые каменные постройки.
– Да что за фигня-то?!
Истеричка шустро вылезла наружу и понеслась по карнизу.
– Ну знаешь, дамочка, я как бы тоже к пыткам страстью не пылаю.
Ярослав, болезненно кряхтя и матерясь, ринулся за ней. По карнизу второго этажа они добежали до угла здания. Затем девушка спрыгнула на выступающий козырёк, опустилась на четвереньки с намерением свеситься ногами вниз.
– Подожди, – Ярослав её опередил, первым оказался на земле. Тут же подхватил висящую девушку под ягодицы и аккуратно поставил на землю. Она густо покраснела, а потом рванула со всех ног. – Да подожди ты! Чёрт! Блин!
Ярослав увязался следом. Подсознательно он для себя решил, что зеленоглазая истеричка что-то знает об этом месте. И раз убегает от пыток, значит, им точно по пути.
Они петляли между хозяйственными постройками, пересекли выложенную допотопной брусчаткой площадь и оказались возле кованых ворот.
– Эй, постой! – поравнялся Ярослав с девицей. – Куда мы бежим?
– Подальше от инквизов. Бабушка Лорен всегда говорила, что главное правило выживания – предусмотрительность. Вот я и предусмотрела путь экстренного побега. Я так надеялась, что до этого не дойдет! Но появился ты и всё разрушил. Ты мне жизнь сломал!