Ручка, ножка, огуречик
Шрифт:
– А может, останетесь? Завтра бы уж.
– Нельзя. Жена совсем потеряла. Кошки воют. Они меня любят. Поехали!
До последнего дачного поезда еще оставалось добрых полчаса, и народу было немного. Уже совсем стемнело. Горели фонари. Воздух после тяжелого знойного дня был неподвижный и какой-то застойный. Пыльные тополя млели в лиловом фонарном свете. Подошел человек и сел рядом.
– Не знаете, сколько сейчас времени?
– спросил он у соседа.
– Да через пять минут подадут состав, - ответил сосед.
– Да что, вы меня не узнаете, дорогой?
– И сосед назвал его по имени-отчеству.
–
– воскликнул он.
– Какими же судьбами? Вы что, живете теперь на этой ветке?
– Да нет, не живу, а так, гощу у одного приятеля. Да вы его знаете.
– И он назвал фамилию довольно известного очеркиста.
– Я его устроил там на даче и вот иногда в выходные приезжаю к нему заночевать. А утром гуляем, купаемся, водку пьем. Хорошо.
– Еще бы!
– ответил он с улыбкой, разглядывая своего соседа.
Это был бывший сотрудник какой-то районной газеты, а сейчас председатель областного общества книголюбов. Как-то года два назад он позвонил ему и пригласил выступить на одном вечере. Просто поговорить или прочитать отрывок. Вечер прошел очень успешно. Много аплодировали, срезали и поднесли букет великолепных гвоздик, провожали целой группой и очень просили приезжать еще. С этих пор и завязалось у него с книголюбом не то что приятельство, а хорошее знакомство. Книголюб внешне очень нравился - эдакий крепыш, с круглым лицом, карими, в крапинках глазами и смешным вздернутым носом. Ни дать ни взять - тракторист или бригадир. Книголюб приглашал его часто то туда, то сюда - то с чтением повестей, то с лекцией о каком-нибудь юбилее, а то и просто поговорить о писателях и писательском труде. Был он очень обходителен, прост и всегда хорошо платил, и это писатель ценил тоже. В деньгах писатель постоянно нуждался. Его мало печатали и никогда не переиздавали. А год назад он закончил свой большой роман, и тот пошел по рукам. Тут и посыпались все его неприятности, начиная с этих звонков и кончая редакционными отказами. Но все это он предвидел и не очень-то огорчался.
– А где вы сейчас сходите?
– спросил он книголюба.
Тот назвал ему станцию - не так близкую, но и не больно отдаленную, примерно за полчаса от того места, где жил сейчас писатель.
– Ну, значит, успеем наговориться. Знаете, уже соскучился по вас.
Подошел поезд. Вагоны были почти пустые. Электричество горело вполнакала.
– Ну как с романом, ничего не предвидится?
– Куда там. У меня настоящий мертвый сезон, дорогой!
– Одиннадцать лет, говорят, писали?
– Даже с хвостиком.
– Да!
– снова вздохнул книголюб и даже головой покачал.
– А сейчас, говорят, неприятности у вас какие-то пошли? Грозит вам какая-то шпана...
– Вот именно шпана. Да нет, ничего серьезного. Так, обычная бодяга.
– Не бойтесь. В случае чего в обиду не дадим. Вот!
– И он показал небольшой, не крепкий кулак.
– Да я и не боюсь, - улыбнулся писатель, - но все равно спасибо.
– Слушайте!
– вдруг взял его за рукав книголюб.
– А вы не сойдете со мной? У нас там еще поллитра воспитательной стоит, а?
– Соблазнительно!
– улыбнулся писатель.
– Змий! Зеленый райский змий вы!
– Нет, правда? А завтра утречком и поехали бы к себе. ^то ж в такую темень переться-то? Жена ваша небось уж седьмой сон видит. А тут я бы вас познакомил с одним вашим
– Очень, очень соблазнительно. Говорите, поллитра? А что за роман у этого парня?
– Да я, знаете, не читал. Но знаю, что исторический.
– А из нашей истории или зарубежной?
– Зарубежной.
– А страна какая?
– Дания.
– Ого! Он так хорошо знает датскую историю? Это же редкость. А как его фамилия?
– Фамилия! Черт! Вот тоже забыл. Я ведь его все больше по имени - Саша, Саша, ну и фамилию тоже знал, конечно. Черт знает что происходит с памятью.
"Действительно, черт знает что происходит в мире, - подумал писатель, все что-то сходят с ума. Все потеряли память".
– Так, может, решитесь, сойдем!
– снова сказал книголюб.
– От станции десять минут ходьбы. Так бы хорошо посидели.
– Так понимаете, жена, боюсь, сбежит. На черта ей такой муж? Пьет, пропадает черт знает где, куда и с кем. А то я бы с таким удовольствием...
– Прекрасная она у вас женщина, - сказал книголюб прочувствованно, только вот ко мне что-то не больно хорошо относится.
– Это откуда вы взяли?
– очень удивился писатель и подумал, что жена-то и видела книголюба всего однажды и он ей, верно, сразу не понравился. Вернее, что-то ее в нем насторожило.
– Так она почему-то подумала, что я того...
– И он постучал пальцем по скамейке.
Писатель смолчал, потому что и это была правда. Они обсуждали - откуда он, дескать, такой хороший появился и именно в это тревожное время, но поделилась она своими сомнениями только с одним знакомым. Его имя назвали вместе книголюб и та женщина, которую он тогда привел с собою. Оказалось, что у них, таким образом, есть общие знакомые. Вот к этому общему знакомому и позвонила жена, но ничего конкретного так и не узнала. "Нет, та женщина очень хорошая, - сказал общий знакомый.
– Только ведет себя не больно осмотрительно. Знакомства у нее нежелательные. Литературу всякую читает и передает. Язычок длинный. Может быть, за ней и еще что-нибудь более серьезное водится, так что, возможно, он за ней и наблюдает. Хотя тоже навряд ли, а то я бы знал".
Вот и весь разговор. Как же его узнал книголюб? Общий знакомый ни в коем случае проговориться не мог, и вдруг перед ним блеснуло! Ведь говорили-то по телефону. Значит...
Поезд стал замедлять ход. Замелькали предстанционные постройки и кирпичные теремки.
– Ну, я приехал!
– сказал книголюб и встал.
– Так что, сойдем?
– Нет, поеду к жене!
– решительно отрезал писатель.
– Что-то стало познабливать.
– Ну, тогда, значит, до свиданьица!
– развел руками книголюб.
– Всего хорошего, - кивнул головой писатель и подумал: "Нет, я определенно болен, лезет же в башку всякая блажь. К психиатру надо бежать!"
Он машинально проследил глазами за книголюбом. Тот шел по перрону и вдруг остановился и помахал рукой кому-то, находившемуся вне поля зрения. И тут писатель увидел, что это совсем не та станция, которую книголюб ему назвал, до той было еще несколько прогонов. "Черт знает что!" И не успел он подумать, как быстрым шагом, почти вбежал книголюб и грохнулся на прежнее место.