Рудники минотавра
Шрифт:
— Что это было, черт возьми? — выдохнул Рэт.
— Минотавр, — сказал Кол, остолбеневший от того, что только что увидел.
— Кто?
— Человек с бычьей головой. Это стражи лабиринтов — подземных запутанных тоннелей. — Он встряхнулся. — Пойдем, нужно бежать за ними.
— Тогда нам понадобится фонарик, — сказал Рэт. — Я пойду домой и принесу его. А ты оставайся здесь на тот случай, если Арганда или Конни вернутся.
— Хорошо. Но поторопись!
Рэт перемахнул через ограду, оставив Кола в одиночестве вглядываться в темный тоннель, в котором исчезла Конни.
7
Минотавр
—
— Не ранее чем ты будешь в безопасности, — прошипел Минотавр.
Он метнулся влево, уворачиваясь от огня Арганды, которая все еще гналась за ними, и проскользнул в узкий коридор. Конни услышала, как дракониха налетела на стену: размах ее крыльев был слишком велик, чтобы пролезть в этот проход.
— Арганда! — позвала Конни.
Арганда заверещала и сделала несколько прыжков вперед.
Конни больно колотило о плечо Минотавра, руки у нее болтались, и она не знала, когда закончится этот кошмар. Вокруг была кромешная тьма, и она понятия не имела, куда он ее несет. Каждый раз, когда он неожиданно спрыгивал с уступа или заворачивал за угол, она была уверена, что сейчас они провалятся в одну из тех старых шахт, о которых предупреждал ее дядюшка Хью. Но существо топотало себе дальше, даже не споткнувшись, как будто даже в темноте оно знало каждый уголок этих рудников. От него пахло потом и старой дерюгой, которую существо приспособило себе в качестве туники. Ноги ей обдавало его горячим дыханием. Наконец он, кажется, решил, что они забрались достаточно далеко. Он остановился, снял Конни с плеча и осторожно опустил ее на кучу старых мешков. Боясь пошевелиться, Конни ждала, что будет дальше.
Послышалось копошенье и скрежет, а потом вспыхнул огонек: от кремня отлетели искры. В воздухе сильно запахло горящей соломой. Минотавр раздул пламя в импровизированном очаге — и вскоре запылал яркий огонь. Мерцающий свет заиграл на кремовых завитках у него на груди, и в этом свете заблестела мягкая щетина на его толстой шее и голове. Он прядал ушами, сосредоточенно склонившись над своим делом. Золотое кольцо блестело в его широко расставленных ноздрях. Рядом с ним на стене плясали тени, увеличивая его изогнутые рога до огромных размеров. Его человеческое тело, отливавшее красным при свете костра, было крепко сложенным, с мощными руками, которые, казалось, могли побороть и покорить любого зверя.
— Я спас тебя, Универсал, — с гордостью произнес Минотавр, тыкая в костер палкой.
— Спас? — в изумлении переспросила Конни. Она-то думала, что это от него ее нужно спасать.
— Ты звала на помощь, вот я тебя и спас, — сказал он, поворачиваясь к ней, и она увидела, что один его большой глаз слеп — затянут молочно-белой пеленой. Второй, темный и печальный, твердо смотрел на нее. — Я бы не посмел прикоснуться к тебе, если бы ты не позвала. Я недостоин.
— Недостоин! — воскликнула Конни. — Ты, видно, еще не знаешь. Это я недостойна! Предполагается, что тебе нельзя даже разговаривать со мной. Меня выгнали из Общества. — Не замечая, что делает, она схватилась за старый мешок для удобрений и принялась в досаде рвать его, припомнив свое изгнание.
— Общество сюда не спускается, — сказал Минотавр, ни на мгновение не отводя взгляда. — Это место, куда приходят отверженные, больные, опозоренные.
—
Он снова присел на корточки и вздохнул.
— Ранен в бою. Я больше не гожусь для битв. — Он показал на свой ослепший глаз. — Мы, Минотавры, стражи мировых лабиринтов, храним тайны подземного мира от жадных взоров людей. Но сейчас никто не поручает мне ничего охранять. Поэтому я пришел сюда — в эту полную темноту, в один из многих фальшивых лабиринтов, сооруженных существами твоего вида. Я более не гожусь в друзья никому из посредников.
Его отчаяние и ненависть к себе были настолько ощутимы, что Конни не смогла удержаться. Она должна была успокоить его.
— Это неправда.
Она отбросила мешки, в которых зарылись ее ноги, и протянула к нему руку. Он отшатнулся, подрагивая шкурой и закатив глаза, в страхе сверкая белком здорового глаза, — как зверь, учуявший бойню. Решившись доказать этому созданию, что ему не нужно шарахаться от нее, Конни взяла в ладонь его мощный кулак. Закрыв глаза, она нашла его сознание, входя в коридоры его мыслей, вызывая его во тьме при свете факела. Она чувствовала, что он прячется от нее, держась на несколько шагов впереди, оставляя ей только взмах своего хвоста, мелькнувшего за углом, или эхо копыт, топочущих по отдаленным коридорам. Она засомневалась, не бросить ли ей эту затею. «Нет смысла ломиться туда, где ты нежеланный гость, если он не хочет этого контакта», — подумала девочка.
И как раз когда она уже готова была выпустить его руку, перед ее мысленным взором возникла блестящая нить, лежащая на земле. Нагнувшись, чтобы подобрать ее, Конни открыла рот от удивления: нить пульсировала в ее руке, как маленькое сердечко. Следуя этой подсказке, девочка быстро продвинулась по лабиринту сознания Минотавра. С каждым шагом свет становился все ярче. Повернув за последний угол, она шагнула на арену, залитую ослепительным светом. Трибуны были пусты, но посреди арены сражались друг с другом матадор и бык — или это был танец? Матадор в сверкающем на солнце костюме размахивал алым плащом перед глазами быка, а бык склонял позолоченные рога и бросался на тряпку. Они кружились в бесконечном движении, не обращая внимания ни на кого больше. Этот танец объединял человека с быком. Конни чувствовала отвагу в сердце Минотавра, готовность служить другим в темных закоулках земли, вдалеке от его родной стихии. Сражение закружилось быстрее. Шкуру быка проткнуло копье, рог пронзил бок матадора — из ран на землю брызнула кровь. Конни упивалась жаждой крови, которая горячим потоком струилась из вен Минотавра, — жаждой смерти и насилия, которую держали под контролем лишь правила этого танца.
— У тебя тоже есть эта жажда, только спрятанная глубоко-глубоко. У всех людей она есть, — рассказывал ей Минотавр. Их контакт был обоюдным: пока она исследовала его разум, он зондировал ее сознание.
— Думаю, так и есть, — нехотя призналась Конни, думая о буре и о том, что какая-то часть ее души получила удовольствие от причиненного ею вреда.
— Да, но здесь есть еще кое-что, чего ты еще не понимаешь. В лабиринте твоего сознания, очень глубоко, есть еще что-то; ты поймешь это, если осмелишься заглянуть туда и найти.