Руфь. Непреклонная
Шрифт:
«Она выглядит так странно».
«У нее такие черные глаза».
«Вы слышали о моавитянках…»
«Нет, а что ты слышала?»
Женщины столпились и перешептывались, открывая от изумления рты и качая головами.
«Ноеминь должна отослать эту девушку домой, в Моав. Нам здесь не нужны такие».
«Да, я согласна. Но кто возьмет к себе Ноеминь?»
«Ну, я не могу!»
«Мне едва хватает пищи, чтобы прокормить свою семью».
«У меня нет места».
«Что же будет с ней?»
«Бог
На следующий день после праздника первых плодов Руфь поднялась и спросила у Ноемини позволения пойти на поля и собирать оставленное зерно.
— Тебя никто не примет, Руфь, — сказала встревоженная Ноеминь.
— Но закон разрешает…
— Не все соблюдают закон. Мой муж и сыновья…
— Я должна идти, матушка. Это единственный выход.
— Я боюсь за тебя. На полях работают мужчины, которые могут обидеть тебя. Они не видят ничего плохого в том, чтобы оскорбить моавитянку.
— Тогда я буду работать рядом с женщинами.
— Они не лучше. Я не знаю, что мне делать, если с тобой что-нибудь случится.
Руфь обняла и поцеловала свекровь.
— Я буду молиться, чтобы Господь сохранил меня, чтобы он был Моим щитом, — она улыбнулась, глядя в испуганные глаза Ноемини. — Может быть, Бог приведет меня на поле доброго человека, который разрешит мне собирать колосья за его жнецами. Молись об этом.
— Ты должна быть начеку.
— Я буду.
— Не поворачивайся ни к кому спиной.
— Я буду осторожной.
— Хорошо, дочь моя, иди, — смилостивилась наконец Ноеминь.
Руфь пошла по дороге и остановилась у первого же поля, где работали жнецы, но задержалась там всего лишь на несколько минут. Один сборщик колосьев швырнул в нее камень. Руфь вскрикнула — камень попал ей в щеку. Сопровождаемая криками женщин, Руфь, спотыкаясь, убежала оттуда.
— Пошла прочь, моавитская блудница! Возвращайся туда, откуда пришла!
Стараясь остановить текущую по щеке кровь, Руфь пошла дальше. Жнецы, работающие на другом поле, были не добрее.
— Моавитская блудница! Иди к таким же, как ты, уходи с наших полей!
— И держись подальше от наших мужчин!
Когда она ступила на другое поле, рабочие стали бросать на нее похотливые взгляды.
— Иди сюда, моя прелесть, — позвал ее надсмотрщик. — Я не прочь покувыркаться в сене.
Остальные мужчины рассмеялись.
Руфь выбежала на дорогу, ее лицо пылало, а мужчины и женщины смеялись над ней. Они продолжали бросать ей вслед оскорбления и отпускать остроты в адрес ее народа.
Руфь все шла и шла, шла мимо полей, на которых пшеница еще не созрела для жатвы. В конце концов она пришла на еще одно ячменное поле, где препоясанные мужчины усердно жали. Сзади них шли женщины, собирая колосья в снопы и укладывая их. Сборщиков
Подавив страх, Руфь приблизилась к надсмотрщику, стоящему возле укрытия. Это был высокий, крепкого телосложения мужчина с важной осанкой.
Сложив руки и опустив глаза, Руфь поклонилась ему.
— Приветствую вас, мой господин.
— Что ты хочешь, женщина?
Сердце Руфи заколотилось, она выпрямилась, мужчина угрюмо разглядывал ее, скользя взглядом снизу вверх. Неужели он откажет ей в ее праве собирать колосья из-за того, что она чужеземка?
— Я пришла просить вашего позволения подбирать колосья, оброненные жнецами.
Если надо, она будет умолять его.
Нахмурившись, он стоял молча, обдумывая ее просьбу. Потом надсмотрщик кивнул головой и заговорил.
— Если будешь собирать по краям и углам поля, то там ты найдешь больше колосьев.
Руфь почувствовала огромное облегчение. Она резко выдохнула и улыбнулась.
— Благодарю вас, господин! — она снова поклонилась. — Благодарю вас!
Мужчина посмотрел на нее так пристально, что она залилась румянцем и быстро опустила голову.
— Держись подальше от рабочих, — сказал он ей вслед.
— Да, господин, — она поклонилась ему еще раз. — Благодарю вас за вашу доброту, господин.
Уходя от него, Руфь чувствовала, что он внимательно наблюдает за ней. Когда Руфь торопливо шла в самый дальний угол поля, рабочие обратили на нее внимание. Женщина, собирающая за жнецами колосья, с улыбкой посмотрела на нее. Никто ее не оскорблял, не бросал в нее камни. Рабочие не трогали ее. Они занялись своим делом и снова начали петь.
Руфь, исполненная чувства благодарности, успокоилась и приступила к работе. У нее не было никакого инструмента, и ей приходилось голыми руками обрывать колосья ячменя. Скоро ладони покрылись волдырями. Она работала час за часом, а тем временем солнце нещадно палило. От усталости и жары у девушки закружилась голова, и она присела в тени дерева, стоявшего около межевого камня. Отдохнув, она снова принялась за работу. «Я, как муравей, буду всю весну и лето складывать запасы зерна, тогда нам хватит еды на всю зиму», — думала она, улыбаясь. Был важен каждый час, и она вся отдалась работе, благодарная за данную ей возможность трудиться.