Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
прямой и добродушный.
18-го декабря 1671 года приехал в Батурин царский подьячий
Михайло Савин. Он был послан собственно для того, чтобы
сделать дознание о гробе патриарха Афанасия, скончавшегося на
возвратном пути из Москвы в Турцию в Лубнах: об этом святителе
начались тогда носиться слухи, обыкновенно предшествующие
открытию мощей святого. Как бы мимоходом, Савину поручили
привезти гетману царскую грамоту. В этой грамоте указывалось
Демьяну, чтоб он отнюдь не велел чинить ни с кем, особенно с
поляками, задоров, и объявлялось, что до окончательнрго разгра-
200
ничения рубежей всякими спорными землями должны владеть те, которые в данное время уже ими владеют.
Демьян Игнатович при гонце московском стал делать такие
замечания на царскую грамоту:
<Из-за реки Сожи с королевской стороны на нашу сторону
переезжают люди и начинают селиться, а великий государь их
ссылать не велит. Этак если пустить поляков селиться за Сож, так они начнут вступаться в наши городы и селы и будут
говорить, что эти городы и селы были их маетностями>.
Савин заметил, что против этого существует Андрусовский
договор, где обозначены границы. Демьян сказал: <В Андрусовском договоре того подлинно не означено, по какое
место Малороссия и чем мне владеть! Коли великий государь
изволит земли наши понемногу королю отдавать, так лучше бы велел
нас всех разом отдать: король рад будет! Только у нас на сей
стороне войска тысяч сто наберется: будем борониться, а земли
своей никакими мерами не уступим. От нас задору никакого ни
с кем нет и не будет; это великому государю известно; - за
правду мы головы свои положим!>
Савин стал ему делать успокоительные представления, но
гетман разгорячился, часто перебивал его речь и стал говорить еще
резче:
<Ожидал я от царского величества к себе и к
малороссийскому роду милости паче прежнего, а он нас отдает в лядскую
неволю! Поляки грабят наших малороссийских купцов и в
тюрьмах держат, около Киева монастырские села разоряют, а великий
государь за то им ничего не учинил! Нас совсем не обор&няют!
Коли б мы сами себя не обороняли, давно бы нас всех поляки
в неволю побрали. Видно, нечего нам надеяться на московских
людей!>
Проговоривши это сердитым тоном, гетман отпустил Савина
на подворье, а сам с своею челядью поехал <на поле> (на охоту).
– Гетман наш сердит, - говорили подьячему гетманские че-
лядинцы.
– Как придет сумнительство, так все <на поле> ездит
и про всякие дела-думает!
Все это передано было подьячим по принадлежности в
малороссийский Приказ, когда, окончив возложенное на него
поручение, он вернулся в Москву. Савин привез туда вести о переполохе, возникшем по поводу прибытия к Дорошенку татар, рассказы о
зацепках со стороны польского жолнерства. В Москве уразумели, что в Украине готовятся новые беспокойства.
27-го января 1672 года отправили из Москвы нового гонца и
уже в Батурин, прямо к гетману. То был стрелецкий полуголова
Александр Танеев с подьячим Дементьем Ивановым. Они прибыли
в Батурин 6 февраля4.
201
На другой день представился царский посланник гетману и
от имени великого государя спросил гетмана, всех полковников
и все Войско Запорожское о здоровье, что по тогдашнему этикету
было знаком монаршей милости. В заключение объявил Танеев, что великий государь жалует и милостиво похваляет гетмана
Демьяна Игнатовича за его верную службу. Гетман, выслушавши
такое приветствие, поклонился до земли; посланец подал ему
грамоту, гетман поцеловал на ней печать и опять поклонился до
земли; потом с своей стороны спросил о здоровье великого
государя и в третий раз поклонился до земли. Эти официальные
церемонии показывали самое дружелюбное настроение и никак не
дозволяли предполагать, что вскоре поднимется буря.
Гетман приказал читать грамоту. Там подтверждалось, чтоб на
рубежах с Польшею и Литвою малороссияне владели всякими
урочищами, какие были у них во владении при Лндрусовском договоре, пока не съедутся на границу межевые и расправные суды и не
приведут окончательно в точность рубежей. Писано было, что чинится
договор с польскими послами, что посланцу Многогрешного, Константину Солонине, в Москве оказывают милость, и - есть
надежда на скорое установление вечного мира с Польшею. Вместе с тем
замечалось гетману, что непристойны были’ произнесенные им
подьячему Савину слова на счет того, будто государь отдает их
земли ляхам. Гетман после окончания чтения сказал: <Что я говорил Михаилу Савину об отдаче земель наших
ляхам, так это я сказал оттого, что польская правда и постоянство
мне ведомы: на чем они пункты постановят, того никак не
держатся; и теперь самовольством заезжают за Днепр и за Сожу и
малороссийским жителям чинят> разорения и убытки. Истинно
желаю,, чтоб у великого государя с королем польским состоялось