Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
городские живут у меня, только, как кто приедет в город, гетман
велит к нему посылать их>.
” Когда в Москву пришли эти слухи, 28-го февраля 1672 года, из
Малороссийского Приказа послана была гетману Демьяну
Игнатовичу царская грамота, где говорилось: <ты, гетман Демьян
Игнатович, от каких-то крамольников в великом сумнении пребываешь, будто, по нашему указу, велено киевскому полковнику Солонине
быть гетманом, но указа нашего о том не бывало - и мы, без
челобитья Войска Запорожского и без войсковой рады, даже и по смерти
твоей не учиним никого иного гетманом, не только при животе
твоем! Вы, гетман, и все Войско имеете опасение от головы стрелецкого
Неелова, что он доносил нам, будто ты, гетман, учинился не по-
прежнему: все это вмещает какой-то плевосеятель и вам говорит, будто мы хотим польскому королю уступить Киев. Этого нет вовсе>.
В грамоте сообщалось, что Солонина удержан в Москве по поводу
совещания бояр с польскими послами.
С этою грамотою отправлен был к гетману снова Танеев, но
уже с другим подьячим - Семеном Щоголевым. Между тем
гетман 29-го февраля снарядил новое посольство к государю в
Москву: поехали нежинский протопоп и генеральный есаул Грибович
с товарищами. Демьян Игнатович писал в Приказ снова о недог
204
разумениях, возникших с поляками по поводу рубежа; Андрусов-
ский договор устанавливал какой-то старый рубеж, а поляки в
старом рубеже считали Стародуб, Чернигов и другие местности
по ту сторону Десны. Это посольство разминулось с московским, которое ехало от царя к гетману.
Танеев приехал в Батурин 7-го марта и в тот же день
представился гетману, вручив ему царскую грамоту. Гетман Демьян
был в этот день в возбужденном состоянии и, кажется, пьян.
Приказавши прочитать грамоту4 и заметивши, что царь не велит
ему иметь никакого опасения, Демьян говорил: <Как нам всем не иметь опасения, когда его царское величе; ство тайно отдает в сторону короля польского свою вечную
отчину - преславный град Киев с малороссийскими городами и со
всем Войском Запорожским в вечную и нестерпимую неволю!
Были в Москве договоры польских послов с царскими боярами; по глуховским договорным статьям должны были с послами сидеть
и наши посланцы от Войска Запорожского; а наши посланцы, киевский полковник Солонина с товарищами, не допущены в
посольскую избу для прислушивания и для вольного голоса; держат
наших посланцев в Москве как невольников, отговариваются тем, будто польские послы и комиссары их не допустили, - называя их
своими холопами. Нет. Не польские послы и коммиссары, а
царские бояре и думные люди то учинили, - все для того, чтоб
Войску Запорожскому была неведома отдача Киева и
малороссийских городов! Этим вы Войску Запорожскому вечное бесчестие
нанесли и у поляков посмех учинили. Как польские послы и
коммиссары приедут в свою землю, король пошлет по Украине
сбои грамоты и в тех грамотах напишут: видите, что вам Москва
учинила! От этого настанет великое смятение в народе. Да и в
хроники свои поляки впредь для верности запишут, что Москва
в посольство Козаков не допустила. Коли кому на лбу учинят
рану, так после ту рану хоть и залечат, а знак от нее р,о смерти
будет оставаться! Так и у нас, в Войске Запорожском, это
бесчестье вечно забвено не будет! Его царское величество преславный
наш город Киев и малороссийские городы не саблею взял: поддались мы под его высокодержавную руку добровольно для единой
православной христианской веры и для обороны от
неприятельских иноверных сил. А когда великому государю город Киев и
малороссийские города и все Войско Запорожское не надобны, -
пусть велит государь своих воевод и ратных людей из Киева и
из малороссийских городов вывести; тогда мы с Войском
Запорожским сыщем себе иного государя. Бруховецкий, видя
московские неправды, много терпел, да не стало терпения, и хотя смерть
принял, а на своем поставил! И я, гетман, видя неправды ваши, уже велел Чернигов большой город от малого города отгородить: 205
что из того выйдет,
– про то Бог ведает! Видно время пришло
нам искать себе другого государя, только уж никак не польского
короля. Польский король был бы рад, еслиб мы под его руку
захотели идти: и теперь уже он призывает нас, -поступается нам
своей королевской вотчинььк малороссийскому краю по Слуцк и
по Березу-реку со всеми городами и землями и вольностями, только с тем, чтоб мы его королевских и сенаторских и шляхетских
маетностей не трогали. Однако, мы, козаки, полякам не верим
ни в чем, да и весь наш народ малороссийский не захочет идти
под власть польскую: хоть до ссущего младенца все помрут, а
под Польшею отнюдь не будут. Знаем мы и про то, что польские
послы в Москве выговаривали для усмирения Козаков Дорошенка
либо 30.000 человек московского войска, либо денег на такое
число войска, а бояре и думные люди приговорили дать им на 30.000
войска денег. И прежде, по Андрусовскому договору, переслали
уже из Москвы в Польшу сколько-то десятков тысяч рублей. Куда