Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
знать? Я ему клянусь душою и священством своим, что государь
не мыслит Киева отдавать, а он, на меня оскорбившись, говорил: вот я как услышу, что Москва учнет что-нибудь дурное, - велю
211
тебя лютою смертью уморить! А я на то ему: за истину и за
великого государя, говорю, готов помереть, а только, что тебе
рассказывают и тебя стращают, -так это все ложь! Ничего с ним
не поделаешь! Полечитесь вы, пошлите к нему умного человека
с царскою грамотою,
Киева ляхам не отдаст и Солонину на гетманство не поставит.
Потешьте его, ради Бога!>
Более резко не смел протопоп отзываться в Москве о своем
гетмане, пока Демьян еще находился в царской милости.
1-го марта 1672 года отпустили из Москвы протопопа с
товарищами, а с ними отправились царскими гонцами к гетману
стрелецкий голова Михайло Колупаев и подьячий малороссийского
Приказа Максим Алексеев. Не доезжая двадцати верст до Севска, услыхали они странную и неожиданную весть. Прибежал в Севск
из Путивля стрелецкий сотник Ушаков от путивльского воеводы
Волконского с известием, что генеральный писарь Карп Мокри-
евич, стародубский полковник Петр Рославец и переяславский
полковник Дмитрашко Райча привезли в Путивль гетмана
Демьяна Игнатовича скованным.
15-го марта возвращавшееся из Москвы малороссийское
посольство приехало в Севск. Тамошний воевода Вердеревский
задержал протопопа под предлогом, что в Севске все подводы
разобраны и надобно посылать в села и деревни для сбора свежих
подвод. Это сделал Вердеревский по наущению сопровождавшего
малороссиян стрелецкого головы. По поводу странного
приключения с гетманом Грибович и Миклашевский сказали своим
великороссийским провожатым: <от гетмана мы никакого дурна не
чаем, колиб он что дурное замышлял, то нас бы с протопопом к
великому государю в Москву не посылал. Да и потом, как мы
были в Москве, гетман прислал глуховского сотника’ с лошадьми
в дар великому государю>.
Но протопоп отнесся иначе. Когда Грибович и Миклашевский
ушли к себе на подворье, где их поместили, Симеон, оставшись
с Колупаевым и подьячим, говорил им так: <Давно уже я замечал
за гетманом, что он стал не прежний; слова говорит не добрые
и меня, протопопа, ганил многажды худыми словами и голову
московских стрельцов, Григория Неелова, бесчестил. Обозный и
судьи и Дмитрашко не раз сказывали ему, Григорию, что у
гетмана не доброе на уме и чтоб он остерегался. Судьи и Дмитрашко
служат великому государю верно. Они, в Батурине сидя, втайне
написали письмо к Ржевскому в Нежин о гетманских неправдах, а Ржевский отправил то письмо в Москву. А как меня посылал
гетман с челобитьем в Москву, то говорил мне: <коли проведаешь
подлинно, что государь хочет отдать Киев и Малую Россию ляхам, я тотчас пошлю в Гомель засесть многих людей! Я ему на то
212
сказал: без царского указа в Гомель посылать людей не годится.
Ты пред святым евангелием обещал никаких дел не делать без
царских указов, - на кого ты надеешься? <Надеюсь, - говорил
Демьян, — на того-же, на кого надеется Дорошенко; Бруховецкий
сгинул за правду и я сгину так же, как он. В Переяславле
московских породных людей мало, а Чернигов я людьми своими
осажу>… На Запорожье послал 6.000 талеров, чтоб запорожцы
были ему послушны. Теперь, слышу, везут его скованного в
Москву, так мне уже в Нежине жить незачем; буду бить челом
великому государю, чтоб дозволил мне жить в Москве и пожаловал
бы меня так, чтобы мне сыту быть>.
– Живи-ка лучше в Нежине по-прежнему и служи правдою
государю, как прежде служил, - сказал ему Колу паев.
– Мне, - сказал протопоп, —ив измену Бруховецкого было
много мучения и товаров своих остал (достояния своего лишился).
Мы с Дмитрашкою Райчею Спасов образ на том целовали, что буде
гетман Демьян великому государю изменит; так нам уезжать совсем
в Путивль. Как я был в Москве, то некогда было мне поговорить об
этом с думным дворянином Артамоном Сергеевичем Матвеевым, потому что он беспрестанно за царскими делами сидит в Приказе.
X
Старшины арестуют гетмана в Батурине и везут в
Москву.
– Приключение с Гвинтовкою.
– Озный
Забела временно управляет Малороссией с
старшинами.
– Допросы гетману.
– Овинение.
–
Казнь.
– Ссылка в Сибирь.
В ночь с 12-го на 13-е марта пришли к Григорию Неелову
старшины, обозный Забела, судьи Домонтович и Самойлович, генеральный писарь Карп Мокриевич и полковники: переяславский
Дмитрашка Райча, наказной нежинский Уманец и стародубский
Рославец.
Они сказали: <гетман собрался завтра ехать в Киев как бы на
поклонение печерским чудотворцам. Но это один отвод. На самом
деле он хочет изменять царскому величеству и, по примеру Доро-
шенка, поддаться турецкому султану. Мы хотим предупредить
такое страшное дело; если промедлим хоть немного и выпустим
Демьяна из Батурина, то неминуемо дойдет до кровопролития. Надобно
взять его под караул теперь же ночью, до рассвета>.