Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
Многогрешный продолжал твердить прежнее:
<Никогда не думал я изменять великому государю и искать
иного государя. С Дорошенком ссылался я о дружбе, чтоб он на
нашу сторону войною не ходил и людей не посылал, и он то
обещал мне. А чтоб Дорошенко меня подводил в подданство тур-
скому султану, - того никогда не бывало. Говорю правду: готов
не только идти на пытку, а хоть и смерть принять>.
<А вот, - сказали ему, - генеральный
старшины показывают на тебя, что ты беспрестанно вел ссылки с
Дорошенком, - хотел изменить царю и отдаться турскому
султану, и многие речи неистовые против царского величества и по-
хвалки на Московское Государство говорил. Да ты и сам в таких
речах не заперся, что, может быть, и говорил спьяна. Дорошенко
присылал к тебе письмо и инструкцию с своим войсковым
товарищем Исайею Андреенком, и письмо его писано закрытыми
словами.
Ему прочитали письмо Дорошенка и инструкцию.
Демьян заметил:
<В этом писании дело идет только о том, чтоб нам в дружбе
жить с Дорошенком и ему через Днепр ни самому с войском не
переходить и войска не посылать для войны в область его царского
величества. Если ж я по глупости, спьяна сказал что-нибудь
нехорошее, - в том надо мною волен великий государь>.
<Если бы, - сказали ему думные люди, у тебя с Дорошенком
ссылка была только о том, чтоб ему, Дорошенку, не ходить войною
в наши города, так отчего же тебе не пересылать было всех До-
рошенковых писем к великому государю?>
Демьян сказал: <Человек я простой и неученый; положено
было это дело на войскового писаря; он должен был все получаемые
письма посылать к великому государю, а он их не посылал оттого, что старшины умыслили отлучить меня от царской милости и
223
взвести на меня измену. У нашей старшины всегда так ведется: как захотят учинить над гетманом какое-нибудь зло, тотчас
подведут его. Я человек простой. Может быть и Дорошенко меня
обольстил, что хотел со мной быть в дружбе, обещал на сю
сторону Днепра войною не ходить и к царскому величеству радеть; я ему поверил, а измены никакой не мыслил. В той моей
пересылке с Дорошенком воля его царского величества>.
Поставили еще обвинителя - батуринского атамана Ярему Ан-
дреенка. Он у пытки объявил: <Посылал меня Демко к Дорошенку
и при Дмитрашке Райче молвил мне: <скажи Дорошенку. что двое
за один кожух торгуются>. Я спросил его: что это слово значит?
Демко отвечал: <скажи Дорошенку так, как я тебе велел, - он
знает, что это слово значит>. Тогда Демко дал мне письмо к
Дорошенку. Я к Дорошенку приехал, письмо отдал и казал то, что велел
сказать Демко. Дорошенко сказал: <знаю я, что это слово значит -
двое за один кожух торгуются>. Как Дорошенко меня отпустил, то
вместе со мною прислал к Демку своего посланца - Луговского.
Луговский, едучи со мною, говорил, что везет письмо от Дорошенка
к Демку, а приехавши сказал Демку, что Дорошенко ему письма
не дал, а приказал что-то передать словами.
Судившие Демьяна спрашивали: <За каким делом посылал ты
Ярему к Дорошенку, и что значит слова: двое за один кожух
торгуются?>
Демьян сказал:
<Я посылал Ярему не один раз к Дорошенку, а трижды, может
быть, и четырежды, и все об одном писал, чтоб он жил со мною
в согласии - на сю сторону Днепра войною не ходил, зацепок
и задов чинить не велел. А того, что двое за один кожух
торгуются, - я не помню>.
Поставили на очную ставку Ярему с Демком. Ярема уличал
Демка. Демко твердил, что ничего не помнит.
Повели Демка к пытке, раздели, продели руки в страшный
московский <хомут>,> привязали ремнями руки и ноги к
противоположным между собою столбам, так что все тело пытаемого
болталось в воздухе. Дали 10 ударов кнутом. Демко, человек нервный
и раздражительный, как всегда бывает с подобными натурами, не мог выдержать мучений с твердостью и сознался, то
действительно говорил: тяжело ему в подданстве быть у Москвы! В таком
смысле он точно выражался в разговоре с Танеевым - и трудно
было ему теперь запираться. Но он стоял непоколебимо на том, что, сносясь с Дорошенком, не думал изменять законному
государю и поддаваться турскому султану. Под пыткою допрашивали
его, что значат слова: <двое за один кожух торгуются?> Демьян
сказал: <Это значит, что поляки хотят овладеть Киевом, а царь
не отдает его>.
224
Недовольство подданством Москве, в котором сознался
подсудимый, признано было явным признаком измены. Не вынимая из
хомута, его спрашивали:
Объяви: кто ведал твои мысли и кто был с тобою в совете?>
<Никто, отвечал Демко, не был со мною в совете. Мыслил я
один>.
Ему дали несколько ударов, думая вымучить у него иное
сознание, и спрашивали:
.<Был ли с тобою в совете Матвей Гвинтовка? Старшины
показывают, что это был твой задушевный друг и советник?>