Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
к великороссийскому войску, то Мазепа отговаривался тем, что в
малороссийском крае возникли беспорядки от пьяных бродяг, безобразничающих толпами в полках Полтавском, Гадяцком, При-
луцком, Миргородском, Лубенском и Переяславском, и это зло
переходит уже в полки: Черниговский, Нежинский и Стародубский, где прежде велось смирнее. Гетман на основании присланных ему
донесений сообщал, что появились две шайки разбойников: одна
под начальством Перебийноса в числе 800 человек,
Молодца в числе 1000. Они своевольствовали, грабили и убивали
людей в приднепровском крае и к ним притекали со всех сторон <ку-
21 Заказ 785 641
пы> бродяг, словно вода. Если гетман с войском отдалится в Ста-
родубский полк, то своевольники нападут на городы и встретят себе
единомышленников в поспольстве. Полковники и полковые
старшины ропщут и говорят, что если их поведут в Стародубщину, то на
крайнюю погибель их семейств и на разорение их имуществ, потому что тогда простонародье захочет грабить и убивать честных и
богатых людей. Кроме этих причин, гетман указывал на опасность
скорого вторжения Станислава в Украину.
Мазепе, естественно, хотелось во что бы то ни стало оставаться
с козаками в Украине до того времени, как войдет шведская сила, и тогда внезапно и неожиданно объявить себя на стороне врагов
царя Петра. Но прежде чем шведский король появился с своим
войском, от гетмана требовали идти на соединение с великорусскими
войсками, чтобы вместе с ними воевать против шведского короля.
Там уже никак неудобно было ему сделать крутой поворот на
противную сторону. 6 октября, когда Мазепа получил новое приказание
идти с войском на соединение с великороссиянами и самому быть
в главной царской квартире, он призвал на совет своих
единомышленников и спрашивал, ехать ли ему к великому государю.
Старшины закричали: <Нет. Если поедешь, то погубишь и себя, и всю
Украину>. Тогда Мазепа приказал написать и послал письмо, о
котором сказано выше. Но, по замечанию Орлика, Мазепа спрашивал
старшин только для вида и испытывал их: он даже наружно
показывал перед ними вид готовности ехать по царскому указу, на
самом же деле не помышлял о такой поездке: напротив, он опасался, как бы министры не заманили его с тем, чтобы взять его в свои
руки, тем более что в Польше, как Мазепу извещали, повсюду
носились слухи о его тайном соглашении со Станиславом и о
сношениях со шведами.
На посланное 6 октября письмо Мазепа 10 числа того же месяца
получил ответ. Царские министры сообщали, что, по совету с
фельдмаршалом Шереметевым, они постановили послать царский указ
киевскому воеводе князю Дм. Мих. Голицыну, чтоб он с царскими
ратными людьми, находившимися в Киеве, и с пристойною
артиллерией шел в средину Украины с целью не допускать в
малороссийском народе <шатости>. Гетман должен послать к нему для той
же цели козацкий отряд из разных полков своего регимента, а сам
со всем остальным войском немедленно должен идти к Новгород-
Северску, расставить свое войско над Десною и сам лично приехать
в главную армию для совета с фельдмаршалом. Выставлялась, между прочим, и такая необходимость его прибытия: в народе носились
слухи, будто гетман покидает Украину во время неприятельского
наступления и гетману следует своим появлением при царском
войске рассеять такие слухи. Притом ему известны нравы и местные
обычаи народа, и он может наставлять царских министров и вое-
642 -
начальников. Своевольства, начавшиеся в Украине, скорее
усмирятся, когда народ увидит, что великорусские войска, вместе с ко-
заками, могут их усмирить. Насчет опасности вторжения
Станислава министры успокаивали гетмана: слухи, полученные им о
Станиславе, неверны; министрам, напротив, подлинно известно, что Станислав находится еще в Мариенбурге и ранее конца октября
не выступит из Пруссии.
Страшная тревога волновала душу Мазепы. Он должен был
скрываться и каждую минуту находиться в страхе, что вот-вот
откроется его коварство, вот-вот министры догадаются. И
действительно, кажется, министры уже начинали догадываться, что в
поведении гетмана есть что-то зловещее, но никто не смел заявить
об этом царю, так как Петр не переставал доверять честности и
прямоте своего гетмана. Петр настолько верил в него, что когда
ему представили показание Улашина, то он заботился о том, что
гетман может этим потревожиться, и писал к Меншикову, чтобы
князь повидался с гетманом и утешил его, потому что
<бездельники опять своим воровством стали оскорблять его>. Чтобы лучше
отклонить от государя всякое подозрение на себя, гетман в этом
же месяце октябре отправил к Петру войскового асаула
Максимовича - одного из своих соумышленников - с просьбою дать
указ утвердить и отмежевать земли, скупленные им у помещиков
Рыльского уезда, и дозволить населить их пришлыми вольными
людьми. Кто бы мог после этого подумать, что этот человек
намерен оторваться от царской державы, когда он в этой державе
приобретает себе поземельную собственность! Максимович от
имени гетмана поднес царю в дар 2000 червонцев, а царь, вероятно, тогда в них нуждался. В то же время Мазепа поздравлял царя с