Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
о случившемся и подавал совет поскорее <утвердить> простой народ
чрез публичное извещение, выставивши на вид все озлобления и
тягости, какие чинились народу во время гетманского управления
Мазепы, чтобы таким образом народ не склонялся к его
<прелестям>. Впрочем, ни между полковыми старшинами, ни в простона-
родьи Меншиков не замечал пока ничего дурного.
Понятно, как была должна поразить царя такая новость; ни для
кого она не была так неожиданна, как для него, потому что никто, как он, не был так твердо убежден в прямоте и верности к себе
Мазепы. Но никакая неожиданность не могла поразить и потрясти
царя Петра; он всегда и везде умел найтись и сообразить, что ему
в данное время делать. Он получил письмо утром 27 числа в
Погребках, а в следующую ночь послал Меншикову такой ответ: <Мы получили письмо ваше о не чаянном никогда злом случае
измены гетманской с великим удивлением. Надлежит трудиться, как бы тому злу забежать и не допустить войску козацкому
переправляться через реку Десну по прелести гетманской: немедленно пошли к тем местам, где они, несколько полков драгун, которые бы им помешали. А полковников и старшину вели сколько
возможно ласково призывать и говорить им, чтоб они тотчас ехали
сюда для избрания нового гетмана. А буде полковник
миргородский где поблизости обретается, то прикажи его, сыскав, к нам
прислать, обнадежа его милостию нашею, потому что он великий
был неприятель Мазепе. И вы немедленно приезжайте>.
Ни царь, ни его близкие советники не знали еще, как отзовется
отступление гетмана к шведам на малороссийский народ, и потому
первое, за что тогда ухватились, было обращаться с
малороссиянами ласково, чтобы расположить их к себе и отвратить от гетмана.
Царю мало были известны внутренние отношения в Гетманщине и
оттого в письме к Меншикову, писанном, так сказать, сгоряча, обращается внимание на миргородского полковника, считавшегося
врагом гетмана. Никто не подозревал, что этот мнимый враг был
одним из первейших участников замысла Мазепы.
В тот же день написан был манифест: царь извещал все
войско козацкое, стоявшее у Десны и по иным местам, а равно и
все духовные и мирские чины в Малой России, что гетман Мазепа
1 Ныне село Сосницкого уезда при р. Десне в 13 верстах от Сосницы.
653
куда-то безвестно пропал и возникает сомнение, нет ли тут
неприятельских <факций>. Поэтому вменялось в обязанность всем
генеральным старшинам и полковникам и прочим немедленно
ехать в царский обоз для совета, а если бы оказалось, что гетман
изменил, то и для выбора нового гетмана. Видно было, что царь
до такой степени доверял гетману, что и теперь еще сомневался
и не решался заявить, что гетман изменил. Этот манифест
разослан был во многих списках по всем полкам с собственноручною
царскою подписью, а на обертке было означено приказание
рассылать его от сотни до сотни как можно скорее (<пи^но, пилно>).
На следующий день явился к царю убежавший из Батурина
канцелярист Андрей Кандыба и принес царю несомненное
известие: гетман с некоторыми генеральными старшинами и
полковниками ушел к шведам, а для защиты в Батурине оставил
сердюков и Козаков.
Тогда издан был другой манифест, где уже прямо заявлялось, как вполне известное государю: гетман Мазепа, забыв страх
Божий и свое крестное целование, отъехал к неприятелю, шведскому
королю, по договору, заключенному прежде с ним и с Лещинским, дабы при их содействии поработить малороссийский край по-
прежнему под польское владение и отдать в унию церкви Божия
и славные монастыри. Приглашались все старшины генеральные
и полковые съезжаться в город Глухов для выбора нового гетмана
вольными голосами, сообразно старинным козацким правам.
29 числа октября царь разослал пригласительные письма к
полковникам обеих сторон Днепра и к кошевому атаману в Сечу.
Царь убеждал всех их отвращаться от <прелестей> изменника, который имеет замысел поработить малороссийский народ
полякам и ввести унию, каждого приглашал в Глухов для выбора
гетмана, а тех, которые за отступлением настоящих полковников
были наказными, заранее давал обещание произвести в
настоящие. Тогда же было послано письмо полковнику Чечелу, начальствовавшему в Батурине. Нимало не показывая тени сомнения в
верности Чечела, царь указывал впустить в замок один полк
великороссийской пехоты для безопасности от неприятеля и обещал
скоро сам лично приехать в Батурин.
_ Тогда же царь написал об отступлении Мазепы к своим
любимцам генералам, находившимся в разных сторонах: к Толстому, к Апраксиным, Шереметеву, Долгоруким и другим. В одном из
таких писем, к графу Фед. Матв. Апраксину, царь выражался: <Нужда повелевает явити, что учинил новый Иуда Мазепа, ибо
21 год быв в верности, ныне при гробе стал изменник и предатель
своего народа. Однако ж Бог правосуден, который таким злым
никогда исполнить не допускает своего намерения. Понеже как
слышим, что житие его кроме Бога было, то надежда в Боге, что
654
себе вящее зло исходатайствует (чему пособит и кровь Самуйлова) нежели тому, кому зла хотел>. Так в первый раз вспомнил