Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
В ночь на 2 ноября все изменилось. В батуринском замке между
козаками была часть Прилуцкого полка; один из полковых стар-
656
шин, Иван Нос, явился к Меншикову и указал ему тайный способ
добыть Батурин. По преданию, Нос указал в батуринской стене
незаметную ни для кого калитку, через которую возможно было во
время ночи гуськом царским людям проникнуть в замок. Меншиков
отрядил туда солдат. Тайный вход был открыт; за первыми, туда
вошедшими,
приступ, и батуринцы, отбивавшись в продолжение двух часов, наконец сдались. Осталось еще предание, что когда в Батурине
услыхали, что тайный вход открыт, туда поспешила горсть осажденных, предводительствуемая диаконом, с которым неразлучно находилась
его дочь-девица. И отец и дочь погибли в сече.
Петр получил известие о взятии Батурина, находясь уже в
Воронеже1. Он был чрезвычайно доволен, немедленно благодарил
письменно Меншикова и отдавал судьбу взятого города на волю и
благоусмотрение победителя: если найдет, что Батурин может
отстояться от неприятеля, то оставить в нем гарнизон, в противном
случае сжечь его и всю артиллерию постараться скорее увезти
оттуда, а также взять с собою булаву, знамена и всю гетманскую
канцелярию.
Тогда Батурин был сожжен. Жители от мала до велика
подверглись поголовному истреблению, исключая начальных лиц, которых пощадили для казни. Впрочем, многие успели уйти заранее и
остаться целыми. Это видно из того, что впоследствии возвращались
в Батурин многие обыватели на свои места. Кенигсен, тяжело
раненный, думал скрыться, но был схвачен. Чечел успел убежать, но
в одном ближайшем селении его узнали козаки и выдали
Меншикову. Общие свидетельства единогласно говорят, что над жителями
Батурина совершено было самое варварское истребление. Сам
Меншиков не писал о том к царю, предоставляя сообщить ему обо всем
изустно.
Весть о судьбе гетманской столицы произвела страшный
переполох в малороссийском крае. Жители окрестных городков и
сел покидали свои жилища, бежали без цели, сами не зная куда, раздавались отчаянные крики: <Москва неистовствует, Москва
весь Батурин разорила, всех тамошних людей перебила и малых
деток не пожалела!>, <Ой, не зарекаймось, братце, в московской
крови по колена бродить!> - восклицали в запальчивости
слышавшие об этом козаки, а когда кто-нибудь, подслушавши
подобные речи, и замечал, что так говорить непристойно, на того
накидывались, как на изменника, били, трепали, даже связывали
и запирали в погреба. Один из таких, ушедши из рук ревностных
патриотов, доносил о том Меншикову, но тот, кого обвиняли, ука-
1 Ныне большое местечко Глуховского уезда при р. О саке, в 34 верстах
от Глухова, на дороге в Новгород-Северск.
657
зывал на доносчика, что его сажали в тюрьму за пьянство и
буйство, и он теперь в отместку вздумал доносить на других.
Впрочем, такие порывы народного негодования скоро улеглись и
не принесли большой пользы делу Мазепы.
Отправляясь после своего военного подвига к царю в Глухов, Меншиков, уничтоживши прежде несколько тяжелых пушек, вез
с собою часть артиллерии, знаки гетманского достоинства и
скованных старшин, из которых один Кенигсен не был довезен до
Глухова и умер в Конотопе, где над его трупом совершена была
казнь колесования, ожидавшая его живым в Глухове.
После присоединения Мазепы к шведам главная квартира
шведская переведена была в Дехтеревку1, за четыре версты ниже Горок, по течению Десны. Оттуда Мазепа отправил письмо к стародубско-
му полковнику Скоропадскому. Гетман выставлял причины, побудившие его сделать настоящий шаг: издавна враждебная власть
московская в последнее время возымела намерение отобрать в свою
область малороссийские города, ограбить и выгнать из них
обывателей и наполнить их своими войсками. Так поступали москали не
только в полках Стародубском, Черниговском и Нежинском, под
лживым предлогом будто делают так ради наступления шведов, но
и в других, более отдаленных полках, где шведов никак не ожидали.
<Нас предостерегли по секрету приятели, что москали хотят
прибрать в свои руки гетмана, генеральных старшин, полковников и
запровадить в тиранскую неволю, затем всех Козаков обратить в
драгуны, изгладить совершенно со света имя запорожское и
поработить навеки весь малороссийский народ>. С этой целью
Меншиков и Голицын заманивали гетмана в московский обоз. Но гетман, с согласия генеральных особ, полковников и всех старшин войска
запорожского, прибегнул к покровительству шведского короля в
надежде, что он оборонит малороссийскую их отчизну от тиранского
московского ига и не только возвратит козакам отнятые права и
вольности, но еще умножит и расширит их, и в этом король дал
свое слово и письменное удостоверение. Гетман убеждал Скоропад-
ского в согласии с полковниками переяславским и нежинским
искоренить московский гарнизон в Стародубе, а если у него к тому
не хватит сил и способа, то убегать в Батурин, стараясь не
попасться в московскую неволю. Шведские историки говорят, что ста-