Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
в эти опасные дни.
Мазепа, следивший за движением этого похода, объявил, что
уже пройдена большая половина расстояния между Днепром и
Бугом; по его совету Карл отправил польского генерала Понятовского
и своего секретаря Клинковстрема к турецкому коменданту
очаковской крепости просить сообщить Дивану о прибытии шведов и
распорядиться приготовлением судов для переправы через Буг.
<Паша, - говорил Мазепа, - мой давний приятель и все для меня
сделает>.
путеводители. Доехавши до Буга, он не увидал там никаких признаков
переправы и нашел там только пять рыбаков, показавшихся ему по
наружному их виду разбойниками. Они за деньги перевезли его на
лодке на другой, противоположный берег: это были уже турецкие
владения. Там он нашел турецких рабов, из которых один оказался
понимавшим по-французски; с ним мог Понятовский объясниться, не зная турецкого языка. Турецкий раб дал ему лошадь, и
Понятовский на ней доскакал до Очакова. Остановившись в городском
предместье, Понятозский просил караульных доложить о нем паше, но
паша заставил прождать его до 9 часов следующего утра. Когда, наконец, его допустили к паше и он изложил ему просьбу короля
дать суда для перевозки, то паша оказался вовсе не таким
любезным, каким описывал его Мазепа. Он не прежде согласился, как
после предложения ему 2000 дукатов. Тогда паша сказал, что
пришлет пять суден с запасами для продажи шведам, и на этих судах
может переправиться король. Понятовский обратным путем принес
известие королю. Между тем паша очаковский послал дать знать
сераскиру в Бендеры.
Тем временем шведы, отправивши вперед Понятовского, шли
за ним и вступили в край несколько отличный от той степи, которую проходили прежде. Они дошли до Великого Ингула -
первой реки, встретившейся им после Днепра. Почва была пес-
чана и бестравна. Они перешли Ингул и достигали до Буга. Не
724
доходя за милю от этой реки, пришлось им спать на ночлеге. И
людям, и лошадям стало тяжело. Вместо превосходной травы, на
солонцеватой степи росло плохое зелье. И воды хорошей не было.
К счастью, козаки отыскали маленький родник, и когда разнесся
об этом слух, все шведы бросились туда, и в одну минуту родник
мог быть исчерпан, так что к роднику приставили караул, чтобы
сохранить свежей воды, по крайней мере, для короля. На этом
ночлеге явилась близ шведского стана стая волков, и своим
страшным воем произвела большой переполох. Шведы долго не могли
сообразить, что это значит.
Утром 6 июля (17 нов. ст.) после двухчасового пути беглецы
приблизились к Бугу, который в этом месте, уже за несколько
миль от своего устья, был шириною около двух верст. У берега
стояли турецкие суда с присланными турецкими запасами.
Голодные шведы с жадностью бросались покупать их, но, не зная
по-турецки, только пальцами указывали на то, что желали купить, а сами развязывали свои кошельки, и продавцы брали из них, что хотели: шведы заметили, что турки с особенною жадностью
хватались за червонцы. Всего привезли в изобилии: баранины, говядины, кур, хлеба, сухарей, разных пряностей, крымского и
греческого вина, преимущественно красного, смокв, которые, по
турецкому обычаю, продавались нанизанными на нитках.
Баранина оказалась превосходного достоинства, хлебы были свежи и
вкусны, вино приятное и крепкое. Сам король накупал всего этого
для своих солдат, а один турецкий купец представил ему в дар
барана, несколько кур и хлеба, за что король отблагодарил его
12 червонцами. Увидя это, другие турки стали подносить Карлу
дары, чтоб и себе получить что-нибудь от его щедрот.
Но королю сообщили, что присылают судно только одно, для
переправы его лично с несколькими господами, а для переправы
всего войска нужно подождать разрешения из Константинополя.
Ждать было невозможно. Козаки, рыскавшие по сторонам, принесли известие, что уже русская погоня приближается. Волконский, проблудивши в степи, исправил свою ошибку: он потерял время, чтобы нагнать беглецов в степи между Днепром и Бугом, но потом
напал на след бегущих и шел к Бугу. Король послал к паше снова, ссылался на то, что сераскир уже прежде обещал ему приют в
Турции с его войском. Паша остался непреклонен. Он дозволял
переправиться только королю с приближенными особами, а прочим
шведам запретил давать суда. Некоторые тогда же толковали, что
очаковский паша потому именно не пускает шведов, что с ними
находится Мазепа и козаки: турки мстят теперь козакам за то, что
они делали нападение на Очаков. Другие подозревали даже, что
турки нарочно хотят задержать шведов и Козаков, чтоб их выдать
русским и за то получить от царя награду. Тогда шведы и козаки
725
обратились к купцам, приехавшим с товарами^ и обещали им
немало денег, лишь бы они дали суда переправиться на другую
сторону. Купцы артачились, хотели сорвать с них побольше и
отговаривались тем, что не смеют этого сделать без дозволения паши. Так
прошел целый день, прошла за ним ночь. Утром 7 июля (18 нов.
ст.) шведы самовольно начали хватать суда, бросая, однако, за них