Руины Арха 2. Убийца
Шрифт:
Дошло до урночек совсем мелких. Заглянув в одну, принц просиял.
Весь его пепел вдруг разом осыпался на пол. Голубое сияние покинуло черные лепесточки праха, энергия висит в воздухе миллионами звездочек, те сливаются в знакомые ленточки, летят к горлышку урночки. Плотный косяк змеек всасывается в крохотный сосуд…
Свет из горлышка пронзительный, внутри словно гудит пчелиный рой, урночка дрожит, как граната, которой не дают взорваться.
Отбегаю на другой край склепа.
Глухой
Руки закрыли меня от осколков и вспышки.
– О да! – услышал я.
Слепящий свет угас, но в склепе все равно светлее, чем раньше.
Я руки опустил.
Передо мной хвостатый дух, как прежде, с мужской верхней половиной, лысой головой, невнятными чертами лица, глаза вместо мимики, как у героев манги, только без зрачков.
Но сейчас дух не из пепла, а чего-то блестящего, оно искрится, переливается радугой, как брызги водопада, даже слышен мелодичный перезвон.
Призрак с удовольствием осматривает пальцы, руки, все тело.
– Алмазная пыль. Хвала мне, что запасся, перед тем как лечь спать тысячу лет назад. И хвала, что вспомнил.
Повернулся ко мне, мах рукой.
– С добрым утречком, смертный!
Подмигнул.
– Расслабься. Принц букашку не обидит…
Голос у алмазного духа металлический, как у робота, но интонации живые. На мой вкус, даже слишком.
Я прочистил горло.
– Вообще-то вечер.
– Серьезно?
Принц задрал голову, несуществующее небо обвел взгляд задумчивый и недовольный, мол, вечер наступил без его на то высочайшего указа. От плеч отрываются пучки алмазной пыли, зависают над принцем, как звезды, самый большой пучок вытянулся и согнулся в месяц.
– Вечер для меня, – поправил я. – Собирался поужинать и лечь спать.
Принц пожал плечами.
– Вечер так вечер.
Я прищурился, гляжу на дух искоса.
– Драться не полезешь?
Призрак отмахнулся.
– Не зуди, подмышка волосатая. Прям пошутить нельзя. Не собирался я убивать, просто гимнастика. Тело, знаешь ли, затекло после такой-то спячки.
– Тела у тебя нет.
– Я образно, дубина.
– Слушай, ты вообще кто?! – вспылил я. – Больно наглый для принца.
Дух выпятил грудь в профиль, руки скрестились на ней, смотрит как пикапер на жертву любовной охоты.
– Я же не простой принц, а мятежный. Бунтари наглые, без этого не побунтуешь.
– И против кого бунтовал?
Принц пригладил лысую голову.
– О-о, против кого только не бунтовал. Но так давно, что… Эй, ты что-то говорил про ужин!
Азартно потер ладони, те пролили водопад звонких радужных искорок.
– Сожру хоть стадо морозавров. Давай, приятель, колись, чем собирался набить пузо?
Я хмыкнул.
– Тебе ли не знать… Ты вообще-то
Принц, потупившись, чешет в затылке, один глаз стал больше.
– Думал, подношение. Лежало-то на алтаре. Кстати, а где невинное дитя, что меня разбудило?
В этот момент пискнул смыш. Мой разум получил письмо от маленького друга в виде образа: серая толща камня, внутри, как косточка в персике, твердый лиловый шар, в нем юная жизнь зовет маму. Шар скован камнем, не может развернуться, еще немного, и задохнется.
– Его придавило!
Я рванул к заваленному выходу, начал крошить, разбирать. Плита рассыпается хорошо, сеть трещин густая, как грибница, что росла много лет. Но все равно копать и копать…
– Да не суетись.
Призрак легким жестом заставил посторониться, хотя не понимаю, как, он же бестелесный. Но я отступил, едва увидев, как он меня коснулся.
Дух, тем временем, стал зыбким, трещины впитали струйки алмазного песка, он исчез в огромном пласте плит. Я услышал звук, вызывающий ассоциации с термитами, что грызут дерево, превращают в стружку…
Каменная дверь в считанные секунды рассыпалась, растеклась, сапоги лизнул новорожденный, еще горячий песок, передо мной теперь холмик щебенки.
Меж камушков взвиваются вверх алмазные ручейки, из них собирается облако, возникает знакомая фигура и глаза красноречивее любых слов.
– Глаз-алмаз – это про меня. Только у меня алмаз вообще все. Не разрушишь. А вот алмаз распилит почти все.
Дух развернулся ко мне спиной, лицо к скалам обломков.
– Как он выглядит? – спросил он.
Я все еще под впечатлением.
– Кто?
– Не тупи.
Я встрепенулся.
– Малыш, отправь ему картинку, – попросил Бориса.
Пара секунд – и визг, я вздрогнул, смыш на моем плече подпрыгнул и упал в карман плаща.
Осторожно запускаю туда кисть, но вылезать смыш не хочет, напуган. Я оставил его под тенью кармана, ладонь бережно гладит мохнатый комочек.
– Что такое, малыш?
Пробую подключиться к его мозгу, но Борис наглухо задраил ментальные люки, словно в бункере перед ядерным ударом.
– Он побывал у меня в разуме, – объяснил дух. – Мысли у меня как ледяная вода у берегов Антарктиды. Или как магма в аду, выбирай, что милее. Извини, маленький лорд, забыл поставить глушилку для гостей… О, да у нас тут сливра!
Я не понял.
– Чего?
– Сливра, – повторил принц чуть раздраженно. – Фиолетовая бронтера. Это она меня разбудила?
– Уж точно не мы с Борисом, – проворчал я в тон. – На такую глупость способен либо идиот, либо ребенок.
– Либо идиот, притащивший ребенка.