Руины Арха 2. Убийца
Шрифт:
Я затянул шнурок торбы.
– А кто вынудил?
– Ой, подумаешь, прищемили ему пальчик, а он сразу кувалдой по атомной бомбе!
Но я уже пошел вперед по туннелю. Угораздило же подцепить болтливую заразу, избавиться сложнее, чем от сифилиса.
Дух меня обогнал.
– Эй, смертный, чего нос повесил? Идем навстречу приключениям!
– Искать приключения, будучи смертным, не вдохновляет. И у меня имя есть. Влад.
Призрак отмахнулся.
– Скукота. Встречал сотни владов… А вот парня с «Вампиром» и лордом смышей – ни разу!
– А твое имя?
Вновь отмашка.
– Когда успел пережить опыт, которого хватит на легион смертных, имени уже не хватит описать всю личность. У меня тысячи имен и прозвищ. Зови как хочешь.
– Принц.
– Было кучу раз. Но ладно, Принц так Принц.
Иду, пытаюсь отслеживать опасности, могут подстерегать под каждой плитой, но дух мельтешит перед глазами, отвлекает болтовней. Ему-то остерегаться нечего. Хотя кривляется, изображает брезгливость, завидев слизь утилитки, или шарахается от выпустившего иглы убьежа.
Разглядываю узоры на плитах. В царапинах узнаю следы когтей волкоршуна. А вот налет изморози – морозавр прошел… В соседнем коридоре мрачные плиты резко сменяются освещенными, там заросли ультравы, журчит ручей, звенит крохотный водопад, так и манит искупаться, пополнить запасы воды. Туда лучше не ходить: стеклотина…
И все-таки я чуть не угодил в заросли яростков. Чертов дух отвлек анекдотом.
Наладить концентрацию обычно помогает Борис, но смыш по-прежнему спит за пазухой, а будить не хочу.
Коридор, по которому мы шли, закончился тупиком.
Я сплюнул.
– Придется назад.
– Погоди.
Дух распался на десятки ленточек, каждая вползла в одну из трещин тупика. Какое-то время из стены гудит, как из пчелиного улья.
Коридор задрожал, и стена обрушилась крупными глыбами.
Призрак парит по другую сторону завала. Шляпа-цилиндр, фрак, а в руке тросточка.
– Вуаля!
Призрак снял цилиндр, легкий поклон, хвост извивается бодро, как накормленное хворостом пламя.
Коридор задрожал снова.
Потолок надо мной растрескивается.
Я едва успел взбежать на холмик завала, сзади загрохотало. Когда я оказался рядом с призраком, коридор, откуда сбежал, превратился в сплошную каменную свалку в мареве пыли.
Призрак вжал голову в плечи.
– Ой.
Хихикнул в кулак. Шляпа, фрак и трость исчезли.
От того, чтобы влепить кое-кому подзатыльник, меня удерживает лишь то, что ладонь пройдет сквозь цель.
– Я уже наскучил, и ты решил меня убрать?
Принц, потупив взгляд, чешет в затылке. Видимо, мысленно от меня все-таки прилетело.
Под плащом на груди запищало, в мыслях возникла картинка, где я крошечный и край плаща, словно смышиный хвостик, придавила плита, не могу выбраться. Это Борис подумал, что мне угрожает опасность.
Не успел я пожалеть, что разбудил маленького друга, как тот уже перебрался на плечо.
Чешу пальцем между его ушками.
– Прости, родной. Нашему мятежному высочеству приспичило пошуметь…
– И это вместо спасибо, – сказал дух.
– Спаси, бог, кого-нибудь от такого спутника, как этот. Ибо меня спасать уже бесполезно.
– Гад.
– У гада учусь.
Я продолжил путешествовать по Руинам вместе с этим летающим мешком второсортных шуток.
Через какое-то время охватила непонятная тревога, с каждым шагом она перерастает в страх, близкий к ужасу.
– Эй, ты чего? – спросил Принц.
По мне бежит пот, сердце готово выскочить из груди. Не пойму, чего именно боюсь, голова панически вертится в поисках угрозы, но вокруг лишь стены.
С напуганным, но еще держащим оборону мозгом связался смыш. Тоже напуган, но, как и я, пока хранит самообладание. Объединяем остатки наших здравых смыслов, это дает способность соображать.
И мы, словно один мозг, поняли, в чем причина внезапного ужаса.
– Она рядом, – прошептал я. – Справа!
– Кто?
Но я уже повернул голову. В стене, в прямоугольнике пустоты, где когда-то сидела плита, мелькнул черный силуэт насекомого.
Трепещут крылья. Крылья огромной стрекозы.
– Страхоза, – ответил я.
И рванул по коридору на обгон. Проем справа поймал и выбросил меня в соседний коридор, параллельный нашему.
Она летела навстречу, но, заметив меня, зависла в воздухе, как вертолет, крылья тарахтят.
Призрак влился в коридор сквозь дыру, через которую я засек страхозу. Сейчас он позади насекомого.
Мои колени дрожат, медленно пячусь, страхоза столь же медленно на меня. Ввергают в ужас огромные перламутровые сферы глаз. У страха глаза велики – это про них. Оттуда смотрит смерть. Не возвышенная, которая в песнях то бледная женщина, то старуха, то мрачный скелет в плаще и с косой. Нет, настоящая. Тупое ничто. Глаза будто сварены в кипятке.
Я споткнулся о камень, упал на задницу. Страхоза среагировала тут же, метнулась молнией к шее, но я прикрылся рукой, и предплечье обожгло адской болью, я вскрикнул. Страхоза воткнулась в мясо и кость бутоном кровососущих игл.
Не знаю, как другая рука сумела выхватить из чехла нож и резануть по корню бутона.
А дальше…
Медный Берег. Помню, что лежал на песке Медного Берега, на боку, лицом к морю, и слушал волны, громадные и неторопливые. Борис сидел рядом, и мы смотрели, как волны обрушивались на Берег и разбивались в пенные рои.