Рукопись из Тибета
Шрифт:
— А то и скажу — отложил тот в сторону острогу. — Держи пять! И широко улыбнулся.
— Но это не все, — заговорщицки обратился я к Кайману. — Хочу стать шаманом племени. Как дед Лисаны.
— Так становись, в чем вопрос? — вскинул он брови. — Я вождь, ты будешь шаман. К тому же тебя нам послало небо.
— Значит ты не против?
— Отнюдь, — шутливо ткнул меня в бок земляк. — Только не пытайся делать из обезьян людей. И все будет в ажуре. А насчет шамана я завтра распоряжусь, сразу после охоты. Кстати, может айда с нами? (кивнул на реку).
— Нет, — сказал я, — лучше пойду готовиться к вступлению в должность.
— Понял, — рассмеялся Кайман. — Отправление культа дело не простое. Сам был когда-то комсоргом.
Вернувшись в хижину, я сообщил Лисане, которая пекла в очаге булочки из плодов хлебного дерева, что завтра Кайман назначает меня шаманом племени.
— О-ля-ля! — обрадовалась жена и хотела бежать к соседкам поделиться радостной вестью.
Но я остановил ее, заявив, что это пока тайна, которую следует держать в секрете, а сейчас мне необходимо выбрать одеяние приличествующую моменту.
— Хорошо, — согласилась Лисана, после чего закончила стряпню, и мы занялись делом.
Сначала внучка шамана подойдя к стене комнаты, внимательно осмотрела все культовые причандалы и, сняв с колышка ожерелье из чьих-то острых зубов, одела мне его на шею.
Потом ловко забралась по внутренней лестнице на чердак хижины, откуда вскоре спустилась со шкурой пумы. Рыжевато-коричневого окраса, с головой и когтистыми лапами.
— Вот, — протянула ее мне. — Уваата (так звали умершего шамана) надевал это в особо торжественных случаях.
Я взял необычную накидку в руки и осмотрел — она была хорошо выделанной, мягкой и не особо тяжелой.
— Теперь шкуру набросим на плечи, а ее голову оденем на твою, — стала помогать мне Лисана.
— Ну вот, почти как Уваата, только намного выше, — мистически прошептала, отойдя в сторону. — У меня даже муравьи по коже.
Желая увидеть себя со стороны, я прошагал к стоящей в углу долбленой кадке с водой и чуть наклонился.
В легком, с солнечными бликами, полумраке хижины, из воды скалилась морда химеры. Из моего были только часть носа с подбородком.
— Да, такое увидишь ночью и кирдык, — прошептал я, чувствуя душевный трепет.
Затем, осваиваясь с необычным нарядом, прошелся по комнате и порычал. Для полноты ощущений.
— Не пугай меня, — прижала кулачки к подбородку Лисана.
На следующее утро, когда поднялось солнце, вождь появился у нас с завернутым в лист альба регии [148] увесистым куском филе морской коровы.
— Ваша доля, — вручил его мне, а я передал Лисане.
Затем мы расположились на террасе, куда она подала кофе и ушла — женщинам не полагалось присутствовать при мужском разговоре.
148
Альба Регия — самая большая в мире водяная лилия.
Я же принес связку сушеных листьев табака, мы свернули из них по сигаре, после чего закурили, прихлебывая обжигающий напиток.
— Послушай, друг, — первым нарушил паузу Кайман. — А почему ты решил стать шаманом?
— Чтобы приносить пользу племени, — пустил я вверх тонкую струйку дыма. — У меня, видишь ли, есть такие возможности.
— Мы убедились в этом после посещения фактории, — согласно кивнул вождь. — И только?
— Все намного серьезней, чем ты думаешь, — наклонился я к нему. — Вот послушай. И развернул прихваченную с собой газету.
— Ни фига себе куш, — присвистнул Кайман, когда я прочел ему заметку. — И как ты намерен этим воспользоваться?
— Сообщу властям о месте крушения самолета, но не как участник тех событий. Иначе это привлечет внимание. А через тебя. Мол, шамана озарило. Вознаграждение же пойдет на нужды пираха. Так будет справедливо.
— А ты, Этьен не простой парень, — после долгого молчания сказал земляк. — А может и не Этьен? — отхлебнул из плошки.
— В этом мире все может быть, — возвел я к небу глаза. А про себя подумал, «так я и сказал». После чего шепнул земляку. — Это только начало. У меня будет много озарений.
Затем мы обсудили посещение Кайманом властей, во всех подробностях, а после оговорили ритуал возведение меня в должность.
Вечером на берегу под гигантским фикусом пылал костер, на почетном месте сидел совет племени во главе с увенчанным перьями вождем, действо началось.
Для начала Кайман встал и, призвав всех к вниманию, сообщил, что ночью имел видение. Шаман Уваата явился к нему во сне в образе «упавшего с неба».
«Теперь он — я! А я — он!» так услышали мои уши, — огласил вождь, подняв к небу руки и гипнотически обведя всех взглядом. — Вам понятно!?
— Да, Кайман! — в экстазе запрыгали пираха.
— Так явись к нам, о Мудрый!! — проорал в сторону моей хижины глава племени.
В сопровождении Лисаны, облаченный в свой ужасный наряд и с длинным посохом в руках, я торжественно возник в дверях, неспешно спустился вниз и проследовал к толпе. Уважительно расступившейся.
От костра мне навстречу шагнул Кайман, а за ним члены совета, после чего они потерлись щеками о шкуру пумы, а я погладил рукою низкорослых пираха по макушкам.
Ну а после выдал короткий спич [149] . Который заранее подготовил.
Из него следовало, что погостив на небесах и соскучившись по пираха, Уваата, то бишь я, вернулся к ним в новом качестве и обличье.
— Вместе с великим вождем Кайманом мы защитим вас от злых духов и белых людей, которых становится все больше! — завершил речь шаман.
После чего издал звериный рык (по джунглям прокатилось эхо), погрозив туда посохом.
Далее вождь объявил официальную часть законченной, а пираха предались веселью, которое очень любили.
149
Спич — короткая речь.