Рукопись, найденная в Выдропужске
Шрифт:
О жизни Аргунова известно очень мало. Вероятно, он учился у С. И. Чевакинского. Все члены семьи были крепостными Шереметевых. Аргунов был одним из зодчих дома Шереметева на Фонтанке в Петербурге. Автор ряда живописных построек в Кусково под Москвой: кухонный флигель, павильон «Грот», каменная оранжерея.
– Ладно, Аргунов – слышала, – проговорила я медленно. – Крепостной архитектор, всякое такое. А вот Чевакинский – это кто?
– Савва Иванович Чевакинский тоже архитектор. Вернее, не так, не тоже: он был учителем в том числе Аргунова, совершенно
– Нет, – сказала я честно. – На кой ляд Адмиралтейству архитектор, им кораблестроитель нужен? Впрочем, неважно, переписка, я поняла. Большая пачка?
– Не знаю. И где искать – тоже не представляю себе, помимо стандартных мест просмотрите книжные шкафы, там могут быть хитрые полки…
– Ага, и задние стенки. Только тут наследники торчат, куда б их деть?
В ответ раздался смешок.
– Бдят?
– Как совы бессонные, – подтвердила я.
– Сейчас что-нибудь придумаем. Пакуйтесь потихоньку и ждите неожиданностей.
Мы с Лёликом вернулись в квартиру. Наследница, видно, истомилась в ожидании, потому что выскочила в прихожую едва ли не раньше, чем я успела войти.
– Ну что? Сколько заплатите? – спросила она с требовательным подобострастием.
– Пойдёмте, Галина Ивановна, поговорим.
Войдя в комнату, я внимательно посмотрела на Сергея. Тот едва заметно кивнул и тронул указательным пальцем мочку уха. Ага, значит, спорили супруги, сколько просить. Вот эту трещинку между ними надо найти и расширить, потому что переплачивать я не намерена.
Села в кресло, положила ногу на ногу и жестом предложила наследнице сесть напротив.
– Итак, вот что я вам, Галина Ивановна, могу предложить…
Подробно изложив всё, что мы заранее проговорили с Лёликом, я откинулась на спинку кресла и посмотрела на женщину и на её мужа, тот стоял за спиной жены, его рука лежала на её левом плече. Вот ладонь сжалась и тут же отпустила. Галина Ивановна выдохнула и спросила:
– Это… точно? Ну, насчёт старинных книг?
Я протянула руку вправо, и в неё лёг Лёликов айфон с открытой картинкой к аукциону. Рядом была крупно написана стартовая цена, двести восемьдесят тысяч.
– Вот, можете убедиться. Я увеличиваю эту цену за двенадцать томов до трёхсот тысяч.
– Ладно… А остальное? – вскинулась женщина. – Там же сколько всего, и альбомы, и научные всякие книги! Нет, пятьсот тысяч – это очень мало, давайте хотя бы восемьсот.
Торговалась она отчаянно, словно от этих денег зависела жизнь дюжины голодных отпрысков и кота, но у меня был жёстко поставленный лимит, шестьсот тысяч. До него мы не добрались бы никогда, но в какой-то момент безгласный, так и не представленный нам муж снова сжал её плечо, убрал руку и сказал негромко:
– Всё, мы согласны.
– Да как же, Витя!
– Мы согласны, – повторил он с расстановкой. – Где и что подписывать?
Очень вовремя тренькнул мой телефон, принеся сообщение от босса.
«Улица Циолковского, 27, нотариус Степанов Михаил Фомич. Он вас ждёт, а ребята пусть ищут тайник».
***
Иногда я восхищаюсь боссом.
Вот так, почти мгновенно, в чужом городе найти нотариуса, готового принять вот прямо немедленно – это надо суметь. С другой стороны, мы ж сюда тоже не просто так приехали: и наводка была, и что искать, босс подсказал, не сразу, правда. А может, и правильно: я ведь, если бы знала о тайнике, книги бы смотрела с куда меньшим вниманием, да и торговалась не так увлечённо. Но как же обидно, что я должна тащиться к нотариусу, а ребята там поиском займутся! Слово-то какое – тайни-ик… Прямо так и видятся горы сокровищ.
Нотариус и в самом деле нас ждал.
Был он старенький, седой, медленный словно улитка, и даже молодая и активная помощница не спасала дело. Мы убили часа два на проверку моей доверенности, составление договора, согласование и внесение исправлений, которые потребовала внести наследница, подписание и торжественную выдачу каждой стороне своего экземпляра. Наконец всё закончилось, и я громко сказала:
– Михаил Фомич, сейчас я выплачу госпоже Вязевой оговорённую сумму, прошу вас засвидетельствовать расписку, которую она напишет. Оплата ваших услуг идёт в равных долях от каждого участника договора.
Старичок благостно покивал, и я достала из сумочки конверт. Обыкновенный, почты России, даже, кажется, без марки. В глазах мужа Галины Ивановны вспыхнул волчий проблеск.
– Пожалуйста, пересчитайте, – я отдала конверт, и женщина вцепилась в него.
Шестьсот тысяч пятитысячными купюрами – не такая уж и большая пачка, всего сто двадцать штук, но она пересчитывала три раза, и каждый раз получалась другая сумма. Наконец муж буркнул:
– Дай сюда! – и забрал пачку. – Всё правильно, шестьсот.
– Пять двести с каждой стороны, пожалуйста, – проговорила помощница нотариуса, и всё наконец-то закончилось.
Мы поблагодарили нотариуса и вышли.
– Вас подвезти до дома? – вежливо спросила я.
Галина Ивановна открыла только рот, чтобы согласиться, но её муж успел раньше:
– Нет, спасибо. Мы пешком дойдём, нам тут рядом!
И он повлёк её от машины.
Ну что же, надеюсь, они разумно и скучно дойдут до Сбербанка и положат деньги на счёт, моё же знакомство с этой парой заканчивается. Я надеюсь.
***
Мои коллеги, вопреки ожиданиям, вовсе не переворачивали квартиру покойного коллекционера в поисках потайного хранилища, не вскрывали подоконники, не поднимали половицы, не простукивали стены и шкафы. Они сидели в креслах и на диване, уткнувшись каждый в свой телефон. Я через плечо заглянула, что делал Лёлик – играл, конечно.
– Что, драгоценные мои, всё уже нашли?
– А то как же! – лениво ответил Сергей, едва подняв взгляд от экранчика. – Вон, на столе лежит.
На письменном столе и в самом деле лежал крафтовый 5) коричневый конверт.