Рунная птица Джейр
Шрифт:
– Ты лучше скажи, как мне лучше до Златограда добраться. И встань, не люблю так беседовать.
– До столицы-то? – Староста, кряхтя, поднялся с колен. – А это тебе, милсдарь, на закат надо все время ехать. Два дня пути по тракту. А коли заночевать и отдохнуть хочешь – милости просим! Рады тебе, как сыну родному будем.
– Некогда мне отдыхать. Спасибо, что подсказал, - всадник свистнул коротко, подзывая коня. – И о том, что случилось, не болтай, если большой беды не хочешь. Счастливо оставаться.
– Милсдарь… ты бы хоть
– Ничего мне не надо, - ответил воин с какой-то странной печалью в голосе. – Прощай, старик.
Он легко вскочил в седло и пронесся по улице, исчезая с глаз. Староста смотрел ему вслед. Он и не заметил, как рядом с ним появились люди, осмелившиеся вернуться на майдан, чтобы посмотреть, чем закончилась схватка.
– Матерь милосердная, страх-то какой! – Кум старосты, рябой Живей, стоял выпучив глаза и смотрел на мертвецов в лужах застывающей на морозе крови. – Чего будет-то теперь!
– Ничего не будет, - старосты вытер слезящиеся глаза. – Мужиков собирайте, быстро, запрягайте подводы, свозите хворост и дрова в овраг за мельницей. Разбойников этих, собак бесхвостых, закопать надобно.
– Боже всевышний, всесильный! Демон это был, как пить дать, демон. Один десяток посек.
– Воин это был, каких мало, - ответил староста. – Истинный воин. Давно я таких не встречал и видно уже не встречу в этой жизни. Эй, чего встали, рты разинув? Пошли, работа ждет. А потом праздновать будем. Есть за кого сегодня чару поднять.
***
Над Златоградом висели тяжелые темные тучи, и шел снег. Утренний крепкий мороз слегка утих, но порывы ветра пробирали до костей даже тепло одетых. У въезда в город, на изрытом сотнями колес и копыт тракте, выстроились вереницы телег и фур, забитых людьми, укрывшимися от холода и снега под тентами. Всадник в красном плаще проехал мимо каравана прямо к воротам между двумя высокими круглыми башнями, опоясанными зубчатыми балконами. В глубокой арке ворот собралась большая толпа, терпеливо ожидавшая, когда стражники снизойдут до них и позволят им пройти в город.
– Стоять! – гаркнул старший из стражников, заметив воина, проезжающего сквозь расступающуюся перед ним толпу. – Именем императора!
– Ты начальник стражи? – спросил воин, так и убрав с лица закрывавшего его шарфа.
– Я и есть, коли интересно, - стражник с любопытством посмотрел на необычного гостя. – Кто будешь?
– Просто человек.
– А я вот буду сержант Клоссен, - стражник принял важную позу, выставил правую ногу вперед, взялся за рукоять длинного меча. – Ты, никак, в город собрался попасть?
– Именно так, любезный сержант.
– Тогда посмотри вокруг себя, - сержант показал на толпу. – Все эти люди тоже хотят в город. Да только наш город не лукошко бездонное, всех не втолкаешь.
– Понимаю, - всадник показал сверкнувшую в полутьме под аркой серебряную монету. – Я могу заплатить за въезд.
– Это само собой. Тут все платят: крестьяне по грошу с головы, купцы и мастеровые по пять грошей, а уж с чужеземцев берем по двенадцать грошей, или один серебряный имперталь. За коня и рухлядь платишь отдельно.
– Ну, раз так, открывай ворота. Я могу заплатить.
– Погоди, господин хороший, не так быстро. Тебе, как чужаку в наших краях, не верноподданному нашему, надобно разрешительную грамоту выписать, а на это время требуется.
– И сколько времени на это нужно? – с легким раздражением в голосе спросил всадник.
– А это как капитан Форджак рассудит.
– Хорошо, я все понял.
– А коли понял, сходи с коня, - приказал сержант. – В Златоград верхом позволено только знатным особам въезжать.
– Да, порядки у вас, - усмехнулся всадник. – Ну, а как если я знатная особа?
– Конь у тебя добрее не бывает, да и одежка с оружием справные, - согласился Клоссен, - но кто тебя знает, может ты разбойник какой? Больно чисто на нашем языке говоришь. На лбу у тебя титул не написан, так что спешивайся.
Всадник издал короткий звук, похожий на презрительный смешок, и легко соскочил с коня. Клоссен тут же протянул руку.
– Деньги давай, - велел он.
Рыцарь бросил ему серебряную монету, которую Клоссен ловко поймал одной рукой.
– Как тебя зовут, воин? – осведомился он.
– Хендрик фон Эшер из Глаббенберга.
– Так ты с севера будешь? Из Хагриста? А чего в Златоград приехал?
– По делам. Деньги ты получил. Теперь я могу проехать?
– Теперь можешь.
Рыцарь кивнул и под неодобрительными и завистливыми взглядами набившейся под арку и окоченевшей от вечернего мороза неплатежеспособной бедноты прошел за ворота, в немощеный, грязный, задымленный и замусоренный двор. Клоссен провел его в кордегардию.
Капитан Форджак, постный старик в черно-желтом осином дублете с гербом города, распекал одного из стражников.
– Из Глаббенберга? – спросил он, когда Хендрик представился. – Далеко. И дорога наверняка нелегкой была.
– Скорее утомительной. В двух днях пути от города пришлось повоевать.
– На тебя напали?
– Не на меня. Шайка мародеров пыталась обобрать крестьян. Я решил, что это неправильно.
– Забияка, значит? – Форджак даже не улыбнулся. – Понимаю тебя, воин. Нынче тяжкие времена у нас наступили. Как пресветлый герцог наш почил, так распустились все, от баронов до холопьев. Командиры ватаг, что раньше в коронном войске служили, теперь сами с усами, Совету служить не хотят. Разбрелись по стране, беззаконие творят, лютуют, аки псы бешеные, управы на них нет. Забыл про нас государь-император Артон, храни его Бог, совсем забыл. Давно в наших краях такого безобразия не было…Большая шайка была?