Русь: от славянского расселения до Московского царства

Горский Антон Анатольевич

Заключая краткое рассмотрение проблемы общественного строя Киевской Руси, можно сказать, что его правомерно условно определять как «государственно-феодальный», с той оговоркой, что государство — «совокупный феодал» было представлено князьями и окружавшей их дружинной знатью.

Очерк 3

«Империя Рюриковичей»?

В историографии распространено представление о Киевской Руси как государстве с имперскими чертами. Это связано отнюдь не только с догматическим восприятием определения ее К. Марксом как «империи Рюриковичей» [427] в историографии советской эпохи: именование Руси Х-XII вв. «империей» можно встретить и у авторов, далеких от марксизма. [428] Главным основанием для такой характеристики служит расхожий тезис о полиэтничном характере Древнерусского государства (в частности, в литературе получила распространение цифра 22 — столько неславянских народов якобы находилось в ее составе).

427

Marx K. Secret Diplomatic History of the Eighteenth Century. L.,1899. P. 76–77.

428

В этом плане показательна относительно недавняя публикация, в которой автор весьма сурово высказывается о марксизме и одновременно постоянно именует Киевскую Русь «империей»: Даркевич В. П. Происхождение и развитие городов Древней Руси // ВИ. 1994. № 10.

Как

говорилось выше (см. Часть I, Очерк 4), государство Русь складывалось в IX–X вв. путем перехода под власть киевских князей восточнославянских догосударственных общностей. Что касается неславянских финно-и балтоязычных племен, то среди них выделяются две группы. Земли одних — мери в Волго-Окском междуречье, веси в районе Белоозера, муромы на нижней Оке, води и ижоры у берегов Невы и Финского залива, голяди на р. Протве — вошли непосредственно в государственную территорию Руси, подверглись славянской колонизации, а сами эти племена постепенно были ассимилированы и христианизированы. Другие — чудь, ливы, латгалы, земгалы, курши, литва в Восточной Прибалтике, емь, корела (Юго-Восточная Финляндия), пермь, печера, югра на Северо-Востоке Восточной Европы, черемисы и мордва в Среднем Поволжье — платили русским князьям дань, [429] но остались вне государственной территории Руси. [430] Таким образом, говорить о полиэтничном характере Древнерусского государства если и можно, то с существенными оговорками: были постепенно ассимилируемые славянами анклавы финно-и балтоязычного населения и была внешняя сфера влияния; включения в территорию государства крупных массивов неславянского (и неправославного) населения, сохранявших после присоединения свой язык, веру и общественную структуру (т. е. процесса, характерного для Русского государства с середины XVI столетия), не происходило.

429

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 4, 10–11.

430

См.: Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951.

Другое основание для положения об имперском характере Древнерусского государства — претензии киевских князей на императорские титулы. К таковым относятся каган — высший титул у тюрко-монгольских народов, и цесарь (царь) — титул, каким у славян обозначались императоры Византии (соответствовало греч. ) и Священной Римской империи (соответствовало лат. imperator).

Как говорилось выше (см. Часть I, Очерк 4), правитель среднеднепровской Руси в IX в. действительно именовался каганом, причем появление такого титула было, возможно, связано с причастностью к формированию в первой половине столетия в Среднем Поднепровье политического образования под названием Русь члена правящего рода Хазарии. Но в период с вокняжения в Киеве Олега этот титул перестает прослеживаться по источникам. Если в 871 г., судя по письму Людовика II Василию I Македонянину, в Византии признавался титул кагана за правителем Руси, то в Х в. византийская императорская канцелярия считала «каганом» только правителя Хазарии. [431] В арабских известиях о Руси середины Х в. (т. н. сведения «о трех группах русов»), в отличие от более ранних известий, основывающихся на источнике второй половины IX столетия (подробно см. Часть I, Очерк 4), титул «каган» также отсутствует, русские князья именуются только арабским термином «малик». [432] Поэтому представляется вероятным, что в период от Олега до Владимира титул «каган» на Руси не употреблялся.

431

См.: Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX — начало XII в.). СПб., 2000. С. 41.

432

См.: Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI–IX вв. // Древнерусское государство и его международное значение. С. 411–415.

Вновь именуются «каганами» Владимир Святославич и Ярослав Владимирович в памятниках середины XI в. («Слове о Законе и Благодати» и «Исповедании веры» Илариона). [433] Позже в граффито из киевского собора св. Софии каганом титулован еще один русский князь, вероятнее всего — Святослав Ярославич (ум. 1076 г.). [434] Наконец, в «Слове о полку Игореве» каганом назван один из сыновей Святослава Ярославича: по традиционному мнению, это Олег Святославич, но не исключено, что имеется в виду его брат Роман. [435] Олег и Роман не были киевскими князьями, но и тот, и другой владели Тмутороканским княжеством, расположившимся на части бывшей хазарской территории и включавшим в себя хазарское население. Поэтому употребление в «Слове о полку Игореве» термина «каган» справедливо связывается с владычеством князя, им названного, над хазарами, чей правитель прежде именовался этим титулом. [436] Возможно и само вторичное появление титула «каган» на Руси было вызвано к жизни появлением русских владений на бывшей хазарской территории: [437] Тмутороканское княжество появляется именно при Владимире, по отношению к которому впервые после IX в. фиксируется данный титул; Ярослав после смерти в 1036 г. своего брата Мстислава, князя черниговского и тмутороканского, тоже владел Тмутороканью; Святослав Ярославич также был сюзереном Тмутороканского княжества — там сидели его сыновья (в период киевского княжения Святослава — по-видимому, Роман). [438]

433

Молдован А. М. «Слово о Законе и Благодати» Илариона. Киев, 1984. С. 78, 91–92, 99; Розов Н. Н. Синодальный список сочинений Илариона — русского писателя XI в. // Slavia. 1963. Roc. 32. Ses. 2. S. 75.

434

Высоцкий С. А. Древнерусские надписи Софии Киевской XI–XIV вв. Киев, 1961. С. 49–52.

435

См.: Слово о полку Игорев, Игоря сына Святославля внука Ольгова. М., 2002. С. 98, 165–166.

436

Соловьев А. В. Восемь заметок к «Слову о полку Игореве» // ТОДРЛ. Т. 20. М.; Л., 1964. С. 377–378.

437

В ПВЛ особо подчеркивается, что русские князья «до днешнего дне» владеют хазарами (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 17).

438

ПСРЛ. Т. 2. Стб. 152–153, 190. Не исключено, разумеется, что в «возрождении» титула «кагана» сыграла роль и память о его наличии у предшественников «Рюриковичей» на киевском столе.

Таким образом, собственно «имперские» притязания как в употреблении титула «каган» к русским князьям в IX в., так и в его вторичном применении к русским князьям конца Х-XI в. усмотреть сложно.

Что касается царского титула, то первый известный случай его приложения к русскому князю относится к 1054 г. В граффито на стене киевского собора св. Софии говорится об «успении царя нашего»; речь идет о Ярославе Мудром. [439] Впоследствии в домонгольскую эпоху царями именовались тот же Ярослав, свв. Борис и Глеб, Мстислав Владимирович (сын Владимира Мономаха), его сын Изяслав и внук Роман Ростиславич; к Владимиру Мономаху, Изяславу Мстиславичу и его брату Ростиславу прилагался глагол «царствовати», в отношении правления Мстислава Владимировича

и его внука Рюрика Ростиславича употреблялся термин «цесарствие», «цесарство». [440] Можно ли на основе этих данных говорить о претензиях правителей Киевской Руси на царское достоинство, т. е. на равный статус с императорами Византии и Священной Римской империи? Скорее всего, нет. Среди русских князей, к кому прилагалась «царская» терминология, — Борис и Глеб, которые киевскими князьями не были. Как показано В. А. Водовым, применение царского титула к русским князьям носило окказиональный характер: он мог употребляться для прославления князя с использованием византийских образцов красноречия, для подчеркивания политического престижа умершего князя, в связи с главенством князя в церковных делах и с культом князя-святого. [441]

439

См.: Высоцкий С. А. Указ. соч. С. 39–41.

440

Примеры применения к русским князьям «царской» терминологии собраны В. А. Водовым: Vodoff W. Remarques sur le valeur du terme «tsar» applique aux princes russes avant le milieu du XV-e siecle // Oxford Slavonic Papers. New Series. Vol. 11. Oxford, 1978. P. 18–19.

441

Vodoff W. Op. cit.

В историографии киевский князь XI — начала XII в. обычно именуется «великим князем», в отличие от других членов рода Рюриковичей, просто «князей». Действительно, в отдельных случаях при летописных упоминаниях киевских князей этого времени встречается эпитет великий. [442] Более того, в памятнике Х в. — договоре 944 г. с Византией — видно подчеркнутое стремление именовать тогдашнего правителя Руси Игоря именно великим князем. [443] Но последовательного применения к киевским князьям этого определения, такого применения, которое позволяло бы говорить об утверждении за верховным правителем Руси великокняжеского титула, ни в Х, ни в XI, ни в начале XII в. не наблюдается. [444] Причину этого следует видеть в особенностях системы власти на Руси.

442

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 161, 215.

443

Когда речь идет лично об Игоре, он называется «великим князем русским» (в греческом тексте, очевидно, стояло мЭгбт Ьсчщн фщн 'сщ т), когда же оговаривается вообще роль киевского князя (не конкретно Игоря, а любого, т. е. имея в виду и будущее время) в каком-либо казусе, определение «великий» при слове «князь» отсутствует (ПСРЛ. Т. 1.Стб 46–48, 50–53).

444

См.: Poppe A. Words that Serve the Authority: on the Title of «Grand Prince» in Kievan Rus' // Acta Poloniae Historica. T. 60. Warszawa, 1989.

В условиях XI столетия, когда все восточнославянские земли были под властью одного княжеского рода, нужда в особом титуле для верховного правителя отсутствовала: таковым являлся тот, кто считался старейшим в роде и сидел в Киеве. [445] Княжеское достоинство стало признаваться только за Рюриковичами. Если правитель древлян середины Х в. Мал для летописцев конца XI — начала XII в. — князь, [446] то вождь вятичей Ходота, войны с которым во 2-й половине XI в. упоминаются Владимиром Мономахом в его «Поучении», киевским князем-писателем называется без титула: [447] в его время только представители киевского рода имели право именоваться князьями. Общим названием для них становится понятие князь русский. Именно этот термин в русской форме и его греческом эквиваленте Ьсчщн сщуЯбт встречается на печатях русских князей, известных с конца Х — начала XI в.. [448]

445

Западноевропейские авторы, не связанные представлениями о взаимоотношениях внутри русского княжеского рода, называли киевского князя термином, обозначавшим по-латыни верховного правителя независимого государства, — rex (король); см.: Назаренко А. В. Немецкие латиноязычные источники IX–XI вв. М., 1993. С. 149–150, прим. 20.

446

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 54–56.

447

Там же. Стб. 248.

448

См.: Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси Х-XV вв. Т. 1. М., 1970. № 25–28, 30–31. С. 170–172. Наиболее ранняя фиксация термина «князь русский» — на печати Ярослава Мудрого (начало XI в.): Янин В. Л. Две древнерусские вислые печати начала XI в. // АДIОС: к 70-летию академика Г. Г. Литаврина. М., 1999. С. 292–300.

В связи с этим показательны события 1116 г. Тогда Владимир Мономах пытался с помощью военной силы возвести на императорский престол в Византии сначала своего зятя, самозванца Леона (Льва) «Диогеновича», а после его гибели — своего внука Василия Леоновича. [449] При этом ему, князю, самому бывшему внуком византийского императора по матери (и гордившемуся этим родством), очевидно, не приходило в голову обеспечить своим потомкам «царское» достоинство более легким с политической точки зрения способом, чем война с могущественной империей, — объявить «царством» Русь.

449

См.: Горский А. А. Русско-византийские отношения при Владимире Мономахе и русское летописание // Исторические записки. Т. 115. М.,1987.

Таким образом, серьезных оснований видеть в Киевской Руси государство имперского типа нет. Типологически она ближе не Византийской империи и империи Каролингов, а моноэтничным европейским государствам средневековья.

Очерк 4

От языческого мировосприятия к христианскому: резкая ломка или плавный переход?

Источники практически не сохранили прямых сведений о том, как было воспринято населением Руси на ментальном уровне крещение, происшедшее в конце Х в. Судить о масштабах, характере и особенностях психологической адаптации к смене религии, т. е. главной мировоззренческой парадигмы средневекового человека, можно лишь по косвенным данным.

Главное, что бросается в глаза — относительная (в сравнении со многими другими странами) легкость, с которой совершилось крещение. Единственное известие о сопротивлении ему относится к Новгороду и содержится в поздней Иоакимовской летописи; [450] достоверность его весьма сомнительна. [451] В Киеве крещение не вызвало активных проявлений недовольства. [452] Никаких данных об организованном сопротивлении крещению в конце Х в. в других регионах источники не содержат.

450

Татищев В. Н. История Российская. Т. 1. М.; Л., 1962. С. 112–113.

451

В целом сведения Иоакимовской летописи баснословны (см.: Тихомиров М. Н. О русских источниках «Истории Российской» // Там же. С. 50–52); в отношении рассказа о крещении новгородцев В. Л. Яниным выдвинута гипотеза о его достоверной основе [Янин В. Л. Летописные рассказы о крещении новгородцев (о возможном источнике Иоакимовской летописи) // Русский город. Вып. 7. М., 1984. С. 49–6].

452

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 116–118.