Русь: от славянского расселения до Московского царства
Шрифт:
Текст ал-Истахри дает, следовательно, основание говорить не о трех самостоятельных политических образованиях «русов», а не более чем о трех регионах их расселения, концентрации. Идентификация двух из трех названных «групп» русов не вызывает сомнений: под Куйабой имеется в виду Киев, область Среднего Поднепровья, под ас-Славийя — область новгородских словен. Что же касается третьей «группы», Арсы, то в отношении нее было высказано множество предположений: назывались Арзамас, Рязань, Пермь, Тмуторокань, анты, Верхнее Поволжье, Чернигов, о. Рюген, мордва-эрзя, г. Родня, Волынь. [178]
178
См.: Карасик А. М. К вопросу о третьем центре Руси // ИЗ. Т. 35. М.; Л., 1950; Новосельцев А. П. Восточные источники. С. 417–419; Дубов И. В. Северо-Восточная Русь в эпоху раннего средневековья. Л., 1982. С. 104–123; Карсанов А. Н. К вопросу о трех группах русов // Герменевтика древнерусской литературы. X–XVI вв. Сб. 3. М., 1992; Коновалова И. Г. Рассказ о трех группах русов в сочинениях арабских авторов XII–XIV вв. // ДГ. 1992–1993 гг. М., 1995.
Согласно ал-Истахри, «люди для торговли» (т. е. восточные купцы, на сведениях которых и основана информация о Руси) «прибывают в Куйабу», Арсы же чужеземцы не достигают, однако ее жители «спускаются по воде и торгуют, но не сообщают ничего о делах своих и своих товарах и не позволяют никому сопровождать их и входить в их страну». Скорее всего, речь идет о контактах восточных купцов с жителями Арсы в названном выше центре торговли — Киеве. Спуститься в Киев по воде можно только двигаясь с верхнего Днепра. Таким образом, следуя прямому смыслу текста, Арсу следует искать на Днепре выше Киева. Естественно предположить, что третья группа русов — это регион их концентрации в Верхнем Поднепровье с центром в Смоленске (Гнездове). «Структура Руси» у ал-Истахри при таком понимании Арсы полностью совпадает с той, что выступает у Константина Багрянородного: ее территория расположена вдоль «пути из варяг в греки»; главный центр — Киев [179] (отмеченный как крупный город — больше Булгара на Волге), второй по значению — Новгород, третий — Смоленск. [180]
179
У
180
Следует отметить, что во вводной (недатированной) части «Повести временных лет» упоминаются только эти три города, причем в одном случае — рядом и в том же порядке: после рассказа об основании Киева говорится, что «И по сихъ братьи (имеются в виду Кий и его братья. — А. Г.) держати почаша родъ ихъ княженье в поляхъ, а в деревляхъ свое, а дреговичи свое, а словeни свое в Новeгороде, а другое на Полоте, иже полочане. От нихъ же кривичи, иже сeдять на верхъ Волги, и на верхъ Днепра, и на верхъ Двины, их же градъ есть Смо-ленскъ» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 10). Это особенно примечательно, если учесть, что этническая картина восточного славянства, нарисованная во вводной части (в ее окончательной редакции), была, видимо, ориентирована на реалии конца IX–X вв. (см.: Горский А. А. Кривичи и полочане в IX–X вв.// ДГ. 1992–1993 гг. М., 1995). Предположение о тождестве Арсы со Смоленском, опубликованное мной в 1999 г. (Горский А. А. Государство или конгломерат конунгов? Русь в первой половине Х века // Вопросы истории. 1999. № 8. С. 46), недавно высказал К. А. Аверьянов, на автора при этом не ссылаясь (Аверьянов К. А. К вопросу о трех центрах Руси // Источниковедческая компаративистика и историческое построение. Тез. докл. и сообщ. науч. конф. М., 2003).
В договоре с Византией 944 г. перечислены 24 человека, которых представляют отправленные в Византию послы: первыми названы Игорь, Святослав и Ольга, а далее идут лица, неизвестные по другим источникам: Игорь, племянник Игоря, Володислав, Предслава, Сфандра, жена Улеба, Турд, Фаст, Сфирк, Акун — племянник Игоря, Тудко, Тудор, Евлиск, Воик, Аминод, Берн, Гунар, Алдан, Клек, Етон, Гуды, Тулб, Ута. [181] Поскольку четвертый и одиннадцатый из отправителей послов принадлежат к роду Игоря, очевидно, аналогичным образом могут быть охарактеризованы и те, кто назван между ними. Лица, упомянутые после Акуна, скорее всего тоже родственны правящей династии, [182] поскольку если предполагать в них представителей киевского дружинного слоя, то следовало бы ожидать упоминание Свенельда и Асмуда, несомненно ведущих представителей знати того времени. [183] Сам договор заключается от имени «Игоря, великого князя рускаго, и от всякоя княжья и от всeхъ людии Руския земля», говорится, что послов отправили «великии князь нашь Игорь и боляри его и людье вси рустии». [184] В отношении «всякого княжья» высказывались две точки зрения: 1) речь идет о князьях зависимых от Киева славянских общностей; 2) имеются в виду представители правящей династии — те самые отправители послов. [185] Полагаю, что дискуссия здесь не имеет особого смысла: в тексте перед нами явно этикетная формула, призванная подчеркнуть «общегосударственный» характер договора; аналогично сказано, что он заключается «с самeми цари, со всeмъ болярьствомъ и со всeми людьми гречьскими». [186]
181
ПСРЛ. T. 1. Стб. 46–47; Т. 2. Стб. 35–36.
182
См.: ЛовмяньскийГ. Русь и норманны. М., 1985, С. 223–224.
183
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 54–55.
184
Там же. Стб. 47; ср. Т. 2. Стб. 36.
185
См.: Назаренко А. В. Некоторые соображения о договоре Руси с греками 944 г. в связи с политической структурой Древнерусского государства // Восточная Европа в древности и средневековье: политическая структура Древнерусского государства. М., 1996.
186
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 47; ср. Т. 2. Стб. 36.
Употребляемые в договоре термины «люди русские», «Русь» (в этническом смысле), «русин» вряд ли распространялись на представителей славянских союзов племенных княжеств, сохранявших свою «автономию»: скорее всего, договор имел в виду население, находившееся под непосредственной властью киевского князя, т. е. обитавшее на территории вдоль «пути из варяг в греки».
В тексте договора упомянуты три русских города — Киев, Чернигов и Переяславль: «тогда возьмуть мсячное свое, съли слебное, а гостье мсячное — первое от города Киева, паки изъ Чернигова и ис Переяславля и ис прочих городовъ». [187] Аналогичный текст имеется во фрагменте договора, помещенном в ПВЛ под 907 г. и являющем собой, скорее всего, попавшую не на место статью из договора Олега 911 г.: [188] «И тогда возмуть мeсячинное свое, первое от города Киева, и паки ис Чернигова и ис Переаславля и прочии грады». [189] Ряд исследователей считает оба перечня городов вставкой летописца, исходя из того, что они соответствуют реалиям не первой половины Х столетия, а второй половины XI — начала XII в., когда именно Киев, Чернигов и Переяславль были главными столами на Руси; основным поводом для сомнения в возможности наличия этих перечней в оригиналах договоров является летописная дата заложения Переяславля — 992 г., подкрепляемая археологическими данными. [190]
187
Там же. Т. 1. Стб. 48–49; ср. Т. 2. Стб. 37.
188
См.: Шахматов А. А. Несколько замечаний о договорах с греками Олега и Игоря. Пг., 1914; Приселков М. Д. Киевское государство второй половины Х в. по византийским источникам // Уч. зап. ЛГУ. Сер. Историческая. Вып. 8. Л., 1941. С. 229; ПВЛ. Ч. 2. С. 266–268; ПРП. Вып. 1. М., 1952. С. 66; Горский А. А. К вопросу о русско-византийском договоре 907 г. // Восточная Европа в древности и средневековье: международная договорная практика Древней Руси. М., 1997.
189
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 31; ср. Т. 2. Стб. 22.
190
См.: Lind J. H. The Russo-Byzantine Treaty and the Early Urban Structure of Rus' // The Slavonic and East European Review. 1984. V. 62 № 3; Франклин С., Шепард Дж. Указ. соч. С. 160. Ср.: Скрынников Р. Г. История Российская IX–XVII вв. М., 1997. С. 102–103.
Но Киев, Чернигов и Переяславль под 907 г. упоминаются дважды: в документальном тексте договора и в предшествующем ему летописном тексте о переговорах Олега с греками, который (вопреки распространенному представлению о нем как о документальном в основе) был сконструирован составителем «Повести временных лет» на основе данных договоров и Начального свода конца XI в.. [191] Здесь говорится, что Олег «заповда … даяти углады на Роускыа грады: первое на Киевъ, та же на Чернигов, на Переаславль, на Полтскъ, на Ростов, на Любеч и на прочаа городы». [192] Если бы и упоминание городов в договорах 907 и 944 гг., и перечень городов — получателей «укладов» были вставками, сделанными летописцем, они, вероятно, совпали бы, т. е. либо в текстах договоров назывались бы после Киева, Чернигова и Переяславля Полоцк, Ростов и Любеч, либо во фрагменте об «укладах» были названы, как и в договорах, только три первых города. Наличие «краткого» и «пространного» списков свидетельствует, скорее всего, о том, что первый находился в документальном тексте, бывшем у летописца: конструируя текст о переговорах Олега с Византией 907 г., сводчик использовал этот перечень, дополнив его наименованиями еще трех городов (в соответствии со своими представлениями о том, какие центры были в конце IX — начале Х в. подвластны русским князьям [193] ).
191
См.: Горский А. А. К вопросу о русско-византийском договоре 907 г.
192
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 31; ср. Т. 2. Стб. 22.
193
См.: Горский А. А. Кривичи и полочане в IX–X вв. С. 55–57.
Возникновение Переяславского детинца только в конце Х в. еще не означает, что ранее не было укрепленного поселения с таким названием. Глагол «заложити», употребленный в летописи по отношению к построению Владимиром Переяславля, [194] мог на Руси обозначать не основание города вообще, а лишь построение новой крепости (ср.: «Заложи Ярославъ город Кыевъ»; «Мстиславъ заложи Новъгородъ болше прваго» [195] — речь идет о построении новых укреплений в давно существовавших городах). Возможно, Владимир в конце Х в. построил укрепления Переяславля на новом месте (обычное явление в истории политических центров X–XI вв. — см. Часть II, Очерк 1); следует иметь в виду, что во 2-й половине Х в. южные районы Среднего Поднепровья подвергались сильному разорению со стороны печенегов, и не исключено, что «первоначальным» Переяславлем было одно из разрушенных ими поселений. [196]
194
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 107. 60
195
НIЛ. С. 20, 22.
196
Ср.: Коринный Н. И. Переяславская земля: Х — первая половина XIII века. Киев, 1992. С. 144–146.
Киев выступает в договоре 944 г. и тексте, помещенном под 907 г., как главный центр Руси (послы и купцы, прибывшие из него, получают содержание первыми), Чернигов и Переяславль — как следующие по значению ее центры в Среднем Поднепровье (специально названы только южнорусские города, очевидно, потому, что именно оттуда прибывало большинство гостей из Руси).
Данные «Кембриджского документа» на первый взгляд во многом противоречат тому,
197
Фрагмент приведен в переводе А. П. Новосельцева (см.: Новосельцев А. П. Хазарское государство. С. 216). Оригинальный текст см.: Коковцов П. Я. Указ. соч. С. 35–36; Голб Н., Прицак О. Указ. соч. С. 136–157.
Речь идет о захвате русским князем по имени «Хельгу», т. е. Олегом, хазарского города на восточном берегу Керченского пролива (будущей Тмуторокани), [198] последующем его поражении от хазарского наместника, вынужденном походе на Константинополь, новом поражении и уходе в «Персию». Детали описания похода на Византию (четыре месяца боев, гибель русского флота от греческого огня) совпадают с тем, что известно о походе Руси на Константинополь 941 г.; последующая же гибель русского войска вместе со своим предводителем в Южном Прикаспии напоминает известия арабских источников о действиях русов во время похода в Закавказье в 943–944 гг. Поэтому в историографии сведения «Кембриджского документа» связываются именно с событиями 1-й половины 40-х гг.. [199] Однако согласно летописям, Льву Диакону и Лиутпранду Кремонскому, предводителем похода 941 г. был Игорь, [200] а русский князь по имени Олег умер, согласно Начальному своду конца XI в., в 922 г., [201] а по ПВЛ — в 912 г.. [202] Предлагались следующие объяснения этому противоречию: 1) «Хельгу» — второе имя Игоря; [203] 2) Хельгу — независимый от Киева русский князь; [204] 3) Хельгу — предводитель, зависимый от Игоря; [205] 4) Хельгу — это тот же Олег «Вещий», в действительности продолжавший править на Руси до начала 40-х гг.; Игорь участвовал в походе 941 г., но верховным правителем стал только после этого, т. к. Олег в Киев не вернулся; [206] 5) Хельгу — это другой князь по имени Олег, правивший на Руси между Олегом «Вещим» и Игорем, до поражения 941 г.. [207]
198
Утверждение В. К. Былинина (см.: Былинин В. К. К вопросу о генезисе и историческом контексте летописного «Сказания об основании Киева» // Герменевтика древнерусской литературы. XI–XVI вв. Сб. 3. М., 1992. С. 25–31, 42–43), что речь идет о «Самбатасе», т. е. Киеве (второе название Киева у Константина Багрянородного), безосновательно: в источнике имеется в виду несомненно «Самкерц» — Тмуторокань (см.: Коковцов П. Я. Указ. соч. С. 118; Голб Н., Прицак О. Указ. соч. С. 154). Соответственно фантастично отождествление автором описанных в «Кембриджском документе» событий с летописным захватом Олегом Киева.
199
Лишь О. Прицак отнес их к середине 20-х гг. Х в. (см.: Голб Н., Прицак О. Указ. соч. С. 164–169), но без достаточных оснований (см.: Цукерман К. Указ. соч. С. 72).
200
НIЛ. С. 107–108; ПСРЛ. Т. 1. Стб. 44–45; Лев Диакон. История. М., 1988. С. 57; Liutprandi Antapodosis. V. 15 // Die Werke Liudprands von Cremona. Hannover; Leipzig, 1915. S. 137–139.
201
НIЛ. С. 109.
202
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 39.
203
Бруцкус Ю. Д. Письмо хазарского еврея от Х в. Берлин, 1924. С. 30–31.
204
См.: Пархоменко В. А. У истоков русской государственности (VIII–XI вв.). Л., 1924. С. 75–76; Mosin V. Les Khazares et les Byzan-tins d'apres l'Anonyme de Cambridge // Byzantion. V. 6. № 1. Bruxelles, 1931; Скрынников Р. Г. Указ. соч. С. 18–24; Петрухин В. Я. Походы Руси на Царьград: к проблеме достоверности летописи // Восточная Европа в древности и средневековье: Международная договорная практика Древней Руси. М., 1997.
205
См.: Якубовский А. Ю. Ибн-Мискавейх о походе русов в Бердаа в 332=943/4 г. // ВВ. Т. 24 (1923–1926). Л., 1926. С. 88–89 (передача мнения М. Д. Приселкова); Вернадский Г. В. Киевская Русь. Тверь, 1996. С. 43; Половой Н. Я. К вопросу о первом походе Игоря против Византии (Сравнительный анализ русских и византийских источников) // ВВ. Т. 18. М., 1961; Артамонов М. И. История хазар. М., 1962. С. 377–382.
206
Цукерман К. Указ. соч.
207
Кожинов В. В. История Руси и русского слова: современный взгляд. М., 1997. С. 299–308.
Как и в случае с текстом о «трех группах русов», приходится отмечать, что перевод термина, обозначающего правителя (в данном случае древнееврейского «мэлэх», родственного арабскому «малик»), словом «царь», обозначающим именно и только верховного главу, затемняет дело. Речь идет несомненно о «князе», и «мэлэх Руси» — это не более чем «князь русский», термин, который в древнерусском языке мог прилагаться к любому представителю правящей династии. [208] Поэтому нет оснований вслед за сторонниками первой и двух последних интерпретаций видеть в Хельгу-Олеге киевского князя, верховного правителя Руси. [209] Нет ничего экстраординарного и в совпадении имени этого предводителя с именем Олега «Вещего» (ср. двух Игорей — дядю и племянника — в тексте договора 944 г.).
208
Ср. надписи «князь русский» на печатях князей, не являвшихся верховными правителями Руси, — Владимира Мономаха раннего периода его деятельности, волынского князя Давыда Игоревича, смоленского Мстислава Всеволодича (см.: Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси X–XV вв. Т. 1. М., 1970. С. 170–172. № 25–28, 31).
209
Соответственно нет причин полагать, что в источнике искусственно соединены сведения об Олеге «Вещем», о походе Игоря и походах «русов» на Каспий (Новосельцев А. П. Хазарское государство. С. 218), тем более что исследования последнего времени доказывают составление письма вскоре после описываемых в нем событий (см. выше прим. 22).
Скорее всего, Хельгу-Олег был одним из представителей правящего в Киеве княжеского рода. Император Роман предложил Руси союз против Хазарии, и Хельгу-Олег был направлен с войском на хазарские владения в районе Керченского пролива. [210] Поскольку наместник Песах после получения вести о захвате Самкерца двинулся не на Хельгу, а на крымские владения Византии, а позднее не отвоевал Самкерц, а только «нашел» взятую там «русами» добычу, следует полагать, что князь в захваченном городе не задержался: обогатившись добычей, он вновь вышел в море (где был неуязвим, т. к. хазары не имели флота). Песах осадил Корсунь (Херсонес Таврический) [211] — центр византийской провинции в Крыму. Слова «заставил их платить дань и выполнять работы» говорят, что он не смог взять город, но добился заключения с византийцами мира на выгодных для Хазарии условиях. [212] Последующее указание, что Песах «поразил всех находившихся там мечом», имеет в виду пребывавших в Корсуни «русов». [213] Поскольку их убийство произошло уже после заключения хазарско-византийского соглашения, очевидно, что эти «русы» были выданы хазарам корсунянами. Затем наместник двинулся на Хельгу. Ясно, что последний еще не вернулся на Русь, поскольку взятая в Самкерце добыча находилась при нем (не говоря о том, что хазарский наместник Боспора не мог обладать такими силами, чтобы решиться на поход через степи в Среднее Поднепровье [214] ). Скорее всего, Хельгу пришлось зимовать в Причерноморье (может быть, в районе Днепровского устья, известном как место зимовок русских флотилий из договора 944 г. [215] ), и поэтому он вынужден был долгое время биться с хазарами, не имея возможности уплыть на Русь. В конце концов был заключен мир с условием, что «русы» выступят войной против Византии. Хельгу-Олег, осознавая недостаточность своих сил для похода на Царьград, сумел привлечь к участию в этом предприятии киевского князя Игоря. Аргументом для этого послужила, очевидно, выдача хазарам находившихся в Корсуне «русов» — явное нарушение византийцами союзнических обязательств. Игорь, потерпев под Константинополем неудачу, вернулся в Киев, а Хельгу-Олег предпочел на Русь не возвращаться и, сохраняя союз с хазарами, попытался обосноваться в прикаспийских землях.
210
Указание «Кембриджского документа», что дары были посланы именно Хельгу, может быть неточностью, вполне естественной, учитывая, что именно этот князь действовал против хазар; дары, скорее всего, были отправлены в Киев, а Хельгу-Олег был после этого поставлен во главе похода.
211
Именно с Корсунем идентифицируется г. «Шуршун» источника (Коковцов П. Я. Указ. соч. С. 119, прим. 9).
212
Ср.: Цукерман К. Указ. соч. С. 71.
213
Там же. Автор полагает, что эти «русы» привезли в Корсунь хазарских пленников для продажи, почему и сказано, что Песах «избавил (хазар) от руки русов».
214
Что имел место именно такой подход, думал Л. Н. Гумилев (см.: Гумилев Л. Н. Трагедия на Каспии в Х в. и «Повесть временных лет» // Литература и искусство в системе культуры. М., 1988. С. 119).
215
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 51.